Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– Стихи ты ей после почитаешь, – Трешнев был бесцеремонен. – А где президент?!

– Вы, Андрей Филиппович, будто забыли, что Алексей Максимилианович приходит к фуршету или, в крайнем случае, к объявлению лауреата, – размеренно проговорил худой молодой брюнет с пышным коком на голове, как у стиляг пятидесятых годов.

– Но поскольку сегодня как раз крайний случай, будет пораньше, – поддержал его блондин, такой же молодой и такой же худой, только длинные волосы у него по линии лба и затылка перехватывал узкий кожаный ремешок. – А Позвонок и Амазасп Гивиевич уже здесь.

– Почему крайний случай?! – опять не поняла Ксения.

– Ты, Ксения Витальевна, поменьше спрашивай – повнимательней смотри, и всё поймёшь, – наставительно сказал Трешнев. – Премия престижная. И по деньгам, и по фуршетам. Это ведь заключительное тутти-фрутти, а до этого было ещё четыре…

– Пять, – поправил брюнет.

Трешнев возвёл очи горе, зашевелил по-детски пухлыми губами.

Потом перевёл потеплевший взор на брюнета.

– Верно, пять, дорогой Гаврила!

И к Ксении:

– Вот какая у нас молодёжь растёт!

– Точнее, уже выросла, – вставил Караванов.

– Недаром они признанные лидеры молодёжного стола Академии фуршетов! – с отеческим восторгом, который трудно – и ни к чему – играть, произнёс Трешнев. – Знакомься, наконец! Это Гаврила Бадов, а это Егор Травин. Поэты, модераторы, организаторы литературного процесса… Ещё будут Юра Цветков и Данил Файзов, ну и девчонки… Есть чем гордиться.

Тяжёлые двери, в которые то и дело входили мужчины, женщины, пары – все по большей части среднего возраста, – вдруг широко распахнулись, и на улицу вышел кряжистый бородач в джинсовом комбинезоне и в очках, которого Ксения не раз видела в разных передачах канала «Культура».

– Все здесь! – обрадованно воскликнул Трешнев. – Даже Георгий Орестович Беркутов здесь.

Георгий Орестович подошёл к фуршетчикам и крепко пожал руку Трешневу.

– Ты без Инессы? Она будет?

– Да, я без Инессы, – с нажимом сказал Трешнев. – Я с Ксенией. Знакомься!

– Георгий, можно просто Гоша, – повернулся Беркутов к Ксении. – Чего это вы здесь стоите?! Мороженое уже капает… А там и тарелку можно взять, и шампанское носят. – И вновь к Трешневу: – Так будет Инесса?

– Последний звонок у неё на носу, – с досадой ответил Трешнев. – Зачем тебе Инесса?

– Она мне обещала принести первое издание «Кипарисового ларца». Оказывается, у неё со времён прабабки в семье хранится…

– Ну, коль обещала, значит, принесёт. Слово у Инессы крепкое…

Трешнев явно утрачивал прежнюю уверенность.

Так вот почему он так галантно позвал её сюда. У Инессы – последний звонок.

Мало ей было тех страданий, которые уже перенесла в колледже, где сексапильная Инесса Владиславна преподавала русский язык и литературу!

Эскорт ему нужен! Не может академик-метр д’отель без эскорту !

– Может, действительно, войдём? – спросила Ксения.

– Там и кондиционеры работают, – расширил информацию Беркутов. Затем обратился к Караванову:

– А что, Воля, твой агроном ещё не передумал? Зачем ему книги на белорусском языке?

– Говорит: фамильная реликвия…

Разговор двух интеллектуалов устремился в филологические глубины.

– Пошли! – опять позвала Ксения.

– Надо говорить: не пошли , а пойдём ! – полуавтоматически проговорил Трешнев. Мысли его были где-то далеко, за туманами отсутствующего взгляда.

– Тогда я пойду сама! – решительно сказала Ксения.

– Иди, – почти равнодушно напутствовал её Трешнев. – Только учти: там проверяют пригласительные.

– Ничего! Скажу, что пришла с тобой, а ты куришь на улице, – И она направилась к дверям.

– Иди! Иди и помни: все знают, что Трешнев не курит, а только пьёт и ест! – понеслось ей в спину.

Всем существом Ксения понимала, что должна развернуться и навсегда исчезнуть из поля зрения Трешнева, однако ноги, её стройные, изящные – стопа тридцать пять с половиной, и не более! – ножки, с папирусного оттенка, нежным эйлатским загаром – и при том освобождённые даже от стрингов, эти ножки сами несли её в пасть величественно вознесеннаго над премией фуршета.

Закрыв за собой дверь, Ксения было шагнула к лестнице, но с тем остановилась, сообразив, что Трешнев, скорее всего, заталкивал её в зал, чтобы остаться наедине… только вот с собою ли? Она всмотрелась сквозь полузатемнённое стекло и – как в воду глядела: академик-метр д’отель уже прижимал к своему уху телефон!

Мороженое грозило окончательно развалиться в её руках, но выбросить его было некуда, хотя – вот она, улица, вон она, урна! Выйди и выбрось! И мороженое, и Трешнева, и всё остальное, что вдруг начинает баламутить твою пусть не очень удачную, пусть многотрудную, но всё-таки отлаженную жизнь.

Но подпирающая откуда-то сила понуждала её держать истаявшее мороженое и не отрывать взгляда от этого самого, наверняка чирикающего с Инессой литературного метрдотеля.

В следующий момент к двери подошла новая группка призванных, и отскочившую от входа Ксению повлекло дальше, дальше…

После придверной лестницы в несколько ступенек и длинного коридора Ксения вновь оказалась перед лестницей беломраморной, очевидно, ведущей в самое чрево грядущего фуршета.

Слева за длинным столом сидели три девушки, выдававшие какие-то бумаги и буклеты, а саму лестницу перегораживали три симпатичных мордоворота, облачённых по причине жары в белые рубашки с коротким рукавом при наличии трёхцветных – под российский триколор – галстуков.

Ксения представила, как нелепо она смотрится: офисно-педагогические блузка-юбочка, со взбешёнными глазами и с растерзанным брикетом пломбира, с которого уже не капает, а почти льётся в подставленную лодочкой ладонь.

– Здравствуйте, – сказала Ксения мордоворотам, которые окончательно перегораживая дорогу, подтянулись к ней, при этом профессионально просканировав её от туфель до макушки и уже совсем по-мужски раздев догола. – А мне сказали, что тут есть тарелочки. – И прибавила для весомости:

– Георгий Орестович сказал.

– Здесь всё есть, – сурово сказал мордоворот слева, одновременно отступая чуть в сторону.

– Ну, если Георгий Орестович сказал! – развёл руками мордоворот справа и тоже отступил.

– Проходите, пожалуйста, – центровой, похожий на «Тарзана», то есть мужа вечной Наташи Королёвой, радушно, с тарзаньей улыбкой махнул рукой по направлению к ступенькам.

«То-то, академик-метр д’отель!» – торжествующе подумала Ксения, устремляясь наверх.

И лишь здесь – к ней уже спешил официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским, – она оглянулась. Тройка богатырей воздвиглась монолитной стеной перед неким пожилым джентльменом, воздевающим руки к небу. В правой была скомканная газета.