Златомира Ольгерд - Месть ведьмы. Повесть

А опыт – дело наживное. Я спросила, как она это все определила. Она сказала, что мне ещё рано это знать, но об одном сказала, что всё это она сразу поняла, когда меня увидела, да и «поросёночек» разоткровенничалась – меня тётя Саша первую и последнюю повела к этой свинье и она, как индикатор, все ей сказала. Тётя Саша предупредила меня, что в моих словах негативная сила большая, и, если я обдуманно, осознанно и неосторожно бросать их в людей, много беды наделаю. Кроме того, она мне сказала, что и в руках у меня сила большая.

Нет, не целительская или экстрасенсорная, а разрушительная. В этом я уже потом, в течении своей жизни убеждалась и убеждаюсь. Она сказал мне, чтобы я училась управлять своей силой и эмоциями. А вот как научиться управлять, не сказала. На мой вопрос, может ли она меня научить чему-либо, она ответила, что сейчас я не готова принять колдовскую силу и знания. Когда я буду готова к этому, все само собой и образуется, все и совершится. Но велела не ждать этого намеренно, а жить своей жизнью, которая определена.

Придёт срок – всему и научусь. Вскоре я уволилась с работы и уехала от тёти Саши домой. Затем вышла замуж. И как-то стали забываться её слова о колдовстве. Навещала я её несколько раз. Она принимала меня как родную. Но о колдовстве она больше ни разу разговора не заводила. Теперь-то я понимаю, что она мудро поступала – не провоцировала меня в моих желаниях и эмоциях. Она же мне все сказала тогда, в моем девичестве. Зачем повторяться…

Лето. Зелень. Жарко. В тот день муж приехал на обед. Работал он в совхозе водителем на молоковозе. Жили мы в большом селе – центральной усадьбе совхоза. И поскольку муж работал в совхозе, нам дали часть дома: большая комната, кухня, тамбур и даже крылечко было. В придачу небольшой огородик и сарайчик. Так вот, вывез он утреннее молоко с фермы и приехал покушать-отдохнуть. Пообедав, прилёг на диван и уснул. Я помыла посуду и тоже, зашторив все окна и включив телевизор, прилегла. Задремала. И вот оно… то ли явь, то ли сон… До сих пор не пойму. Мне послышался стук в окно на кухне. Не знаю почему, но мне он показался неестественным каким-то.

Стало жутко. Но я встала и дыша через раз, на цыпочках двинулась в кухню. И хотя я знала, что на улице полдень и весь белый свет залит солнечным светом. мне показалось. что если я отодвину штору, то увижу темноту. Мне стало так жутко, что хотелось побежать назад и разбудить спящего мужа. Но меня удержала мысль о том, что то, что постучало в окно, могло услышать мои шаги. И я подкралась к окну. Буквально на пару миллиметров отодвинула штору, чтобы посмотреть, кто нарушил мой дневной покой. Перед окном стояла высокая худая женщина, одетая во все чёрное. Вместо лица у неё было круглое белое пятно.

Мне стало жутко, как будто это смерть за мной пришла, я даже дышать старалась через раз, чтобы она меня не обнаружила. Мысленно я задала ей вопрос, что ей нужно. И услышала ответ, где-то на телепатическом уровне, что она пришла посмотреть, готова ли я. Я испугалась так, что внутри все похолодело. Про себя мысленно и лихорадочно сопротивлялась, что если она говорит о смерти, то мне ещё рано, я молодая, чтобы умирать. Женщина повернулась и пошла к дому соседки, тёти Нади. Я смотрела ей вслед. Она не шла, а как-то плыла над травой. Странно… было лето, а я слышала скрип снега у неё под ногами.

Женщина подплыла со крипом к окну дома соседки, постучала. Я увидела, как створки окна распахнулись, и тётя Надя выглянула в окошко. Затем рукой показала на мой дом. Видно женщина спросила про меня, получила ответ и поплыла со скрипом под ногами обратно к моему окну. Я как будто прилипла к стенке у окошка. Каким-то шестым чувством я слушала скрипящий снег от шагов все ближе и ближе. Совсем рядом скрип затих. И я услышала: «Не бойся, внучка, это я…

Вижу ты ещё не готова услышать, понять и принять…» И заскрипела шагами, которые постепенно удалялись и вскоре затихли. Я выдохнула. Спина была мокрая от страха. Сердце колотилось. Доплелась до дивана. Очнулась, или проснулась оттого, что меня позвал муж. Так и не поняла, сон это был или явь. Мужа не стала спрашивать, он спал и вряд ли что видел бы, даже если это было наяву. Рассказывать ему не стала. Я поняла, что приходила моя бабушка-колдунья. А зачем, я узнала через четыре года.

Мне двадцать два года. У меня уже двое детей. Тогда я и не помышляла о том, что моя судьба затащит меня в колдовскую рутину. Младший сын от рождения до двух месяцев крикун был. И день, и ночь не давал покоя. Мы со свекровью по очереди с ним шагами квартиру мерили. Однажды свекровь пошла гулять с внуком. Она страдала бронхиальной астмой, и я всегда напоминала ей, чтобы она не забывала брать с собой ингалятор. Особенно когда с внуками гулять идёт. Напомнила и в этот раз. Больше двух часов они не гуляли. А в этот раз через два часа она не появилась.

Я заволновалась. Три часа нет, четыре. Я запаниковала, потому что с ней мог случиться приступ в любом месте и в любое время. Выскочила на улицу, а куда бежать-то… Шла одна из соседок, сказала мне, что видела, как моя свекровь с коляской шла в сторону нашего центрального села – это один км. Я была в шоке. Зачем? И куда она пошла? Я побежала по дороге. Вскоре увидела её. Она спокойно шла с коляской обратно. Я выдохнула. Нервы сдали, и я расплакалась. Свекровь у меня была сердобольная и любила меня как дочь. Еле меня успокоила. И рассказала мне, что ходила к бабушке-знахарке показать орастого внука.

Та что-то пошептала, поплевала и сказала, что если до четырнадцати часов следующего дня хоть раз заорёт, то прийти к ней снова. Но мой сын до этих самых четырнадцати спал без просыпа. Мы даже несколько раз подходили и проверяли дышит он или нет. С тех пор он больше не орал. Я решила отблагодарить старушку-знахарку. У свекрови была своя корова и четырнадцать ульев. Свёкор пасекой занимался. Взяла я банку молока, литровую банку мёда, денег чуть-чуть и пошла к знахарке. Встретила она меня у калитки не очень учтиво, хотя я ни слова ещё не сказала. Я сказала, кто я и что я. Ничего она не взяла, и ошарашила меня, сказав: «И чего ребёнка ко мне тащили? Сама колдунья, все умеешь.» Я остолбенела. И спросила, с чего она взяла, что я колдунья.

«Вижу» – сказала. И повернувшись, пошла во двор, давая понять, что рандеву закончено. Так я ещё раз услышала, что я колдунья. И хотя я совсем не ощущала в себе этого качества, не знала, как это использовать, но понимала – если знающие люди мне говорят об этом, значит так оно и было. Прошло полгода. Я вернулась на работу. Долго в декрете не сидела. Свекровь оставалась с внуками. На работу ездила на автобусе за восемнадцать километров, в районном городе. Работала в смену. После дневной успевала на последний автобус. А в этот день сменщица задержалась и на последний автобус я опоздала.