Владимир Росс - Вор

– Ладно тебе маразм разыгрывать…

– Я им и не грешу. Просто думал, что ты давно обо всем догадался. Видите ли, сударь, никакие сиськи на свете не привлекают меня так, как филейные части твоих друзей.

По старой привычке Башмак, не выражая эмоций, тщательно взвесил услышанное, потом вскочил со стула и тут же обессилено рухнул обратно.

– И все это время ты… Мать честная! А в лагере?! А здесь? Господи, я же нажирался до беспамятства…

Григорий величественно поднял руки, подразумевая, что он чист. В следующую секунду кухню потрясли раскаты оглушительного рева. Тыча друг в друга пальцами, господа облегчали души безудержным смехом, и, разогнав остатки неловкости, едва перевели дух, как Шайба томно протянул:

– Слушай, только никому…, – и притворно смущаясь, мастерски изобразил стыдливую женщину, на что друг, схватившись за сердце, зашелся в новом приступе гомерического хохота.

Обмыв снятие секретного грифа, они заговорили о серьезном.

– Кстати, – Григорий промокнул кончиком платка выступившие слезы и наклонился вперед. – Москва слухами полнится, что у вас положение строят.

В нюансы понятий Башмак никогда особо не вдавался, потому не только упустил «зодческую» терминологию, но и вообще не понял, о чем речь.

– В каком смысле?

– А в том, что «синие» набирают силу, Рома. Надо бы с ними утрясти все детали. Люди они хоть и непредсказуемые, но справедливые. Не забудем о черной кассе* – спать будем спокойно. Мафия, брат она, мобильниками и кошельками не интересуется, ей контроль территории требуется, а с нас взятки гладки. Воров Япончиков у нас в городе нет и не было никогда, но я бы предпочёл тесное взаимодействие с теми, кто наделён определёнными полномочиями от них.

– Ерунда. Вор был, а толку? В городе хаос и беспредельщина*. Новые руль не отдадут – на курок нажимать волонтеры всегда найдутся.

– Ну, это смотря в чью сторону дуло направлять надо. В Москве рисковых людей валом, да в основном барышень на базарах пужают, против уголовников выступить желающих не нашлось. Так или иначе, но в белокаменной новоиспеченных баронов от кормушки отшибли. Сейчас за провинции взялись, а в преступном мире СНГ нет: Ростов – папа, Одесса – мама… Знакомый жулик говаривал, к вам голубка 96 96 Голубка (малява, очи) – письмо, послание, записка. залетела с прогоном 97 97 Прогон – малява общего характера, серьезное послание, предназначенное не одному человеку, а для всеобщего ознакомления. Например, при пополнении воровской семьи по тюрьмам и лагерям рассылаются прогоны, ставящие арестантов в курс о новом Имени. – весть о положенце 98 98 Положенец – буквально на положении Вора – ставленник одного, может и нескольких Воров, которому доверяется ответственность за общие дела (смотри) в тюрьме, зоне, городе. Положенец обладает почти воровским авторитетом («без пяти минут Вор»). Нередко положение Вора – это промежуточный экзамен, по результату которого проверяется соответствие ставленника воровскому, Имени, компетентности по жизни и рассматривается возможность подхода. в народ пошла. Кристалла, случаем, не знаешь?

«И этот туда же…» – вспыхнул Башмак, но сдержался. – «Да мне все уши прожужжали об ученике Виктора, оттаптывающего наши маршруты…»

Впервые он услышал о нем на пересылке от старого крадуна, оказавшегося земляком. Поговорили, знакомых общих нашли, чифирнули, жизнь вольную вспомнили. И была в длинной эпопее словоохотливого собеседника история, которая врезалась в память накрепко, ибо разговор коснулся молодой способной смены – темы для Романа щепетильной. К нескрываемому удивлению он так и не смог понять, о ком идет речь. Мальчишка, назвавшийся Сапрыкиным Юркой, помог сначала подчистить грузовик, а после, получив в знак признательности амбарный замок и нож, на прощание виртуозно увел из кармана «компаньона» лопатник. Причем Степан, так представился рассказчик, божился, что стерег бумажник как зеницу ока и тот, кто умудрился обхитрить его – сущий дьяволенок. Вновь Башмак услышал о пацане уже как о Кристалле. Окрестил его так старый урка, и одно это говорило о признании и уважении в мудрых воровских глазах, редко ошибающихся. Все имеет свою цену, но по меркам Романа почтение Виктора – самая высокая. Вот и получилось, что уже заочное знакомство с Кристаллом задело тщеславие и лишило покоя – сам Башмак академию Виктора пройти-то не смог… Знать, что в твоем городе живет шпанюк, равных которому нет, да не просто живет – работает где-то рядом, бок о бок, в тех же автобусах – было невыносимо, а решиться протянуть ему руку – глупо и неблагоразумно. Стая – она ведь по законам живет, имя которым – джунгли…

«Достаточно один раз уступить в классе и мастерстве – всё. Один раз – и шакалы взвоют: „Акела промахнулся!“, старые друзья отвернутся к новому вожаку более сильному, а недруги закружат вокруг последним танцем – пляской смерти. Нет уж…»

– Ты чего? – забеспокоился Шайба, когда Роман заскрипел зубами.

– Кристалл, говоришь?

Всё сетуем: «Сорвались планы, не сбываются мечтанья…»

Досадно. Но задумайтесь над шуткой греков:

«Коль боги погубить решили человека,

То исполняют все его желанья».

Долгое время город по праву считался эталоном провинциальной красоты и мерилом покоя. Его не портили серость вымощенной торцом еще в дореволюционное время центральной улицы, каждый камешек которой выкладывался заботливыми предками вертикально – на века, убогость запущенных подворотен и проулков, с рождения не видевших фонарей, и нищета пресмыкающихся у ног цивилизации частных двориков. Последние без борьбы отступали, оттягиваясь к окраинам, а на их месте торжественно вырастали элегантные высотки из стекла и металла – потребности большинства, как и положено в обществе с совковым менталитетом, легко изживали мелкособственнические интересы. И даже «майданщина» не смогла внести раскол в сознание горожан. Люди любили свой город – кто за вечернюю тишину родных кварталов, кто за несмываемую печать старины, пронизывающей каждую пядь исторической земли, а кто и просто так – за обыкновенное право называться его жителями.

Семен Борисович Бессмертный с гордостью относил себя к последним. Несмотря на негаразды в семье – следствие сыновней молодости – жизнь в целом сложилась удачно, и каждая даже маленькая победа, так или иначе была связана с этим спокойным местечком. Сюда Семен Борисович попал сразу после института, получив распределение в один из перспективнейших металлургических комбинатов Подолья. Головокружительная карьера на профессиональном поприще, сознательный переход на плодотворную партийную ниву с еще более блистательным продолжением, работа в депутатском корпусе и, наконец, префектура губернатора – этапы не слишком оригинальной эпопеи, однако без преувеличения славной. И как это часто бывает, бочку меда, предназначенную победителю, не преминула почтить присутствием ложка дегтя, превращающая наслаждение в муку, – весь баснословно упорный труд, поднятая высоко фамилия Бессмертных, отданное работе здоровье разом перечеркнули выходки непокорного отпрыска.