Бернард Задунайский - Рок-звезда для Андропова

Изнурённый вчерашней вакханалией, желудок с благодарностью принял кружку холодного «Пильзнера» и громко отблагодарил хозяина. Пока печень боролась с остаточными явлениями, мозг рефлекторно сфокусировал зрение на потрясающей женской фигурке, обнаруженной ди джеем у стойки бара. Рецепторы сетчатки глаза подавали сигнал в зрительную область коры головного мозга, откуда поступила команда на выплеск тестостерона.

Нейроны зрительного поля определили – прямо перед ним позировала «медсестра» Мария, которую товарищи из «Штази» отрядили расколоть Романова. Вне панели сестричка носила деловой костюм и строгие очки, старательно скрывая принадлежность к древнейшей профессии. Выход сногсшибательной мулатки к барной стойке заставил дрожать туго набитый бумажник героя. Современная Мата Хари незаметно подмигнула любовнику и указала глазами на выход.

Боб исподлобья окинул взглядом посетителей буфета и правдоподобно изобразил пьяного финна. Выдержав паузу, он враскачку подошёл к стойке расплатиться с барменом. Журналист оставил щедрые чаевые и, не спеша, оставил помещение. Мария поджидала клиента под пальмой в конце коридора, куда студенты приходили на интимный перекур.

По субботним дням, как сегодня, они свободно занимались тем же в своих общежитиях, поэтому красотка бросилась заполнять амурный вакуум. Романов ответил на ласки и между ними опять вспыхнул электрический разряд. Деревянная скамья не лучшее место для романтических свиданий, но кто из полировавших это ложе задумывался о неудобствах? Боб вспомнил студенческие забавы в Ленинском уголке общаги, где он припечатал Надьку к бюсту вождя ягодицами, сделав Ильича соучастником групповухи.

При жизни основоположнику коммунизма не довелось скрываться в разливе Эльбы, поэтому здесь вместо шалаша стояла пальма, выполнявшая те же функции. Бедное растение дрожало и качалось под тяжестью тел, но не плодоносило. Мария дважды громко изобразила простое женское счастье и помогла партнёру добиться того же.

Утолив под финиками основной инстинкт, Боб раскурил сигариллу: – У тебя ко мне дело? Сколько я должен за постановочную сценку? – Подонок! Я днём отдыхаю! Может быть у меня чувства? – голос медсестры задрожал, а глаза повлажнели.

– Всё ясно! Значит, 200 марок! – Романов открыл пухлый бумажник и вынул купюры. Практичная Мария утёрла слезу и приняла ассигнации, предварительно проверив водяные знаки.

Девушка тут же заскулила: – С тобой хотят встретится мои друзья. Это очень серьёзные люди! Мне поручено доставить тебя на рандеву.

Финский журналист игриво поднял лапки и проследовал за сестричкой по коридору. Променад закончился на эстакаде внутреннего дворика корпуса А, где жокея встретила троица в вязанных балаклавах. Старший держал руки в оттопыренных карманах куртки, где сжимал рукоятки пистолетов. Его спутники заходили с флангов и жокею не терпелось повторить сцену на складе.

Но главарь успел прочитать его мысли: – Не стоит делать резких движений! Мы приехали обсудить ряд вопросов, а не стрелять! И для начала все вместе отправимся в безопасное место.

Во двор пулей влетел минивэн с тонированными стёклами, куда поместилась вся компания, включая Марию. Вожак протянул Бобу плотный шарф и попросил завязать глаза: – Не обижайся, таковы правила безопасности.

Медсестре повязку не предлагали, что заставило журналиста задуматься. Водитель вдоволь покружился по городу и направился к набережной, откуда доносились корабельные гудки. «Крайслер» замедлил движение и спустился по наклонному тоннелю, стены которого гулко повторяли звук мотора.

Шофёр плавно затормозил, а Романову разрешили снять повязку. Микроавтобус стоял в подземном бункере времён Третьего Рейха, на бетонных стенах которого до сих пор сохранились нацистские лозунги: «Всё для Германии!» и «Победа или смерть!» В углах штабелями стояли ящики оружия и консервов с гитлеровской символикой. Поверх призывов висели портреты бородатых Че Гевары, Фиделя, Маркса и гладко выбритого председателя Мао.

Пассажиры вышли из автобуса и строем прошагали за старшим вглубь тоннеля. Топот отдавался гулким эхом под мрачными сводами. Бункер производил впечатление обитаемого: под потолком горели светильники, а впереди слышались голоса.

Провожатый неплохо говорил по-английски: – Бывшая база Кригсмарине – нацистского подводного флота. Рядом располагались доки, откуда сходили новые субмарины, а дальше – учебный центр «волчьих стай» Карла Дёница. Безмозглые американцы сдали нам подземелья в аренду под овощную базу. Идиоты! Даже не взглянули в документы!

Группа остановилась перед массивной железной гермодверью, похожей на вход в бомбоубежище. Ворота с грохотом отдраили изнутри и проводник пригласил Боба и Марию войти, оставив охранников снаружи. Романов с трудом сдержал восхищение: в подземном гараже нашла приют парадная автоколонна неизвестного миллиардера. Серебристые «Порше», ярко-красные «Феррари» и голубые «Ламборджини» стояли в одном ряду с чопорными «Роллс-Ройсами» и «Бентли».

С балкона транспортного цеха гостей приветствовал хозяин всего этого великолепия в модельной кожаной куртке и таком же галифе.

Молодой человек тепло поздоровался с Романовым и кивнул Марии: – После ноябрьских акций сидим в подполье. Ценю вашу смелость, ведь за мной охотятся специальные отряды криминальной полиции КРИПО и банды ликвидаторов БНД.

Рядом с предводителем стояла невысокая шатенка с короткой стрижкой, магнетизируя гостя выразительным взглядом карих глаз.

Боб поднял кулак в знак приветствия: – Если не ошибаюсь, меня похитили Хорст Майер и Андреа Клумп! В розыске Интерпола с 1978 года под грифом «найти и уничтожить»! За вами налёт на базу в Рамштайне, убийство прокурора и председателя банка, взрыв на вокзале Бремена. Пожизненное у вас написано на лбу, но, скорее всего, расстрел при попытке к бегству. Если не промажут!

Немецкий народоволец расхохотался: – Тебя хорошо готовили, парень! Всегда уважал чекистов! Где вас только таких делают! Налицо истинный ариец, характер нордический выдержанный, беспощаден к врагам Рейха! Идеальный английский, а про немецкий даже не спрашиваю.

Журналист коротко резюмировал: – Отличный спортсмен, чемпион города N по плаванью, но многократно замечен в порочащих связях. После паузы он назвал свой пароль с оперативным кодом, от которого анархист побледнел и закусил губу.