Елена Геллер - Те, кто должен ответить

– Эх, молодой человек! Это же тебе не всякие там, как их, компьютеры с планшетами.

Это люди. Творческие личности. Это имена, связи. Soft skills.

– Я правильно понял, что Марко в редакции держат для того, чтобы сказать, что, мол, у газеты есть свой эксперт. Независимо от того, что конкретный Марко собой представляет?

– Ну, скажем так: ты правильно понял, как это объясняет Клаус.

Антон подумал, потом нерешительно произнес:

– То есть, вы считаете, что нет никакого воровства контента, и вообще ничего такого нет, а просто вы не устраиваете Клауса и Штефани?

– Ну, что вообще нет, я не поручусь, – ответил Маркус. – Что там было с «Телеполисом», я без понятия. Единственное, в чем я убежден, что сам к этому отношения не имею. В остальном… Отношения в редакции сильно испорчены. Штефани выдвигает сумасбродные идеи, не имея никакого понятия о том, как их реализовывать. Хвалят не тех, ругают не тех. Понятно, времена для газет сейчас нелегкие. И понятно, что Клаус нервничает. Но от того, что они делают, никому не легче.

– В смысле? – не понял Антон.

– Я ведь, молодой человек, не единственный в редакции, кто понимает, что требования к людям выдвигаются в последнее время странные, а платят еще более странно… И я не единственный, кто понимает, что Марко, скажем, пустое место с самомнением. А Штефани – такое же пустое место, но с родным немецким языком.

– А почему люди не бегут отсюда?

Маркус тяжело вздохнул.

– Куда бежать? Нигде не лучше. Нигде нет вакансий. А даже если есть, еще не факт, что они проживут дольше нашей конторы…

****

– Как хотите, но я не вижу мотивов у Маркуса, – заявил Антон.

Они сидели втроем в баре рядом с редакцией – он, Торстен и Штефани.

– Сами посудите. Журналистам сейчас чертовски трудно устроиться на работу. Кто будет рубить сук, на котором сидит.

Штефани пожала плечами.

– Ты просто милый наивный мальчик. Каждый играет свою игру. А у Маркуса просто нет выбора. То есть, он еще может перестать пить и начать работать так же, как и раньше. Нам ведь нужны идеи. И раньше он их генерировал. А теперь?

Глаза Антона заблестели.

– Идеи… Ах, идеи… Почему-то все в мире упирается в идеи. А ведь… Можно придумать. Скажем, писать новости в формате твиттера. 160 знаков, и с хэштегами. Длинно напишет всякий. А вот кратко…

Прямо на салфетке Антон набросал:

#вокзалзакрытВ Дортмунде сошел с рельсов поезд дальнего следования.

Штефани схватила смартфон, а заоно и салфетку:

– Прекрасная идея, сейчас запишу.

– Э… реально?

Конечно.

Антон развел руками:

– Ну вот надо же… А ведь я до пятого класса не мог писать сочинения. Совсем. Когда задавали на дом, сначала ревел два часа. А потом мама со мной разбиралась…

– А потом?

– Потом тоже не очень… До десятого класса к родителям приставал, объясните алгоритм…

Штефани расхохоталась.

– Алгоритм… Тут талант нужен. И вдохновение. Понимаешь? И все равно, идея отличная.

****

– Что ты натворил? – орал Мартин.

Антон, красный как рак, пятился к подоконнику.

– Я же просто так. Выпил… И выдумал… Точнее, брякнул не думая. А то все такие креативные, а я никакой, причем всю жизнь…

– Теперь вся редакция воет. В голос. Новости. Любые. 160 знаков. Хэштеги еще полбеды… Ты сам уложись в 160 знаков, гений нашелся!

– Ладно, тише, – попытался успокоить друзей Торстен. – Мартин, ты чего. Не ясно, что ли, что Штефани дура. Своих идей у нее нет, вот она и подхватывает чужие. В том числе идиотские. И если бы Антон не ляпнул, не факт, что она бы чего другого не подхватила.

– Она-то дура, согласился Мартин. – Но, может, с другой глупостью я справился бы легче…

****

Итак, Свен Буркхардт, думал Торстен. Собственно, все можно списать на паранойю. И плохие отношения. А куда девать человека, который фактически воспроизвел еще не опубликованную в газете статью?

С другой стороны. Формулировки Буркхардта все же были другими. И различия в трактовках были. Если предположить, что все-таки случайность? Насколько такое совпадение вообще возможно?

Перелопатив кучу материала, который удалось собрать, Торстен так и не смог понять, что со всем этим делать. Свен Буркхардт оказался очень тихим человеком, болеющим за свою футбольную команду, обожающим жену и ребенка, пишущим для души и точно так же для души программирующим. Жизнь вел он тихую и спокойную, и, насколько мог судить Торстен, даже темы своих статей обсуждал в Интернете редко. Только один раз Торстен сумел найти нечто, похожее на активный интерес Буркхардта к каким-то событиям: это произошло несколько лет назад, когда в Восточной Европе шла эта ужасная гражданская война. Совершенно неожиданно тихий Свен Буркхардт оказался приверженцем другой стороны, совсем не той, за которую тогда выступала немецкая элита. «Там гибнут дети, и все об этом молчат. – написал он в Фейсбуке. – Мы должны что-то предпринять.»

Но не было никаких признаков того, что он когда-либо что-то сделал или сказал в реальной жизни. Да и эта его запись была единственной в своем роде.

Впрочем. Речь шла о родине Марко. Имело ли это какое-то значение или оказалось совпадением, установить пока не удавалось.

****

Антон как раз парковал машину возле дома, когда его окликнули.

Он обернулся, не сразу поверив своим ушам. С соседями он практически не общался. Может, хозяйке дома что-то надо?

На другой стороне улицы был припаркован внедорожник, которого он раньше здесь не видел, а рядом с машиной стояла незнакомая толстая женщина.

– Я понимаю, мы незнакомы, – начала она. – Меня зовут Юлия, я руковожу отделом маркетинга в «Моргенцайтунг». И вообще-то я не навязываюсь незнакомым людям. Просто, так уж складываются обстоятельства…

Антон улыбнулся приветливо, но промолчал, потому что элементарно не знал, что можно сказать в таком случае.

– Вы ведь помогаете Клаусу расследовать, кто у нас крадет контент? Вместе с другим другом Мартина, молодым человеком из полиции?

– Ну да, но это громко сказано, – запротестовал Антон. – Чем дальше, тем больше мне кажется, что никто ничего не крал, а вот отношения в редакции оставляют желать лучшего.

Юлия задумалась.

– Ну в общем, – произнесла наконец она. – Раз вы это и так понимаете, то мне остается только подтвердить. Но… есть но…

Антон внезапно покраснел, вспомнив правила хорошего тона.

– Что же мы стоим посреди улицы. Давайте зайдем ко мне. Вам чай или кофе?

– Чай, если можно, – попросила Юлия.

Антон уже заводил ее в свою небольшую квартиру.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.