Зяма Исламбеков - Дела адвоката Монзикова

– Стоп! – Диденко старался разговаривать спокойно, но этого ему не удавалось. – Не расстраивайтесь!

– Да как же мне не расстраиваться, если Дина была ещё девочкой. Маленькая такая, бедненькая моя девочка. – Виталий Сергеевич даже заплакал. Когда он несколько раз всхлипнул, на лице каждый раз появлялась страдальческая гримаса. Видно было, что что-то его огорчало. Диденко даже показалось, что что-то у заявителя болело внутри.

– Простите, пожалуйста, а Дина – это Ваша внучка? Или она Ваша дочь? – Диденко пытался подобрать «ключик» к сердцу еще не старика, но уже и не молодого человека, который то кричал, то рыдал как маленькая дитя, то вдруг на всё смотрел с таким равнодушием, как будто он был совсем ни при чём и его ничего не касалось.

– Ну, Вы даёте! Какая же она мне внучка? Вы хоть понимаете, что несёте ерунду? – Виталий Сергеевич достал белоснежный носовой платок и вытер со лба пот. При этом его лицо опять передёрнулось страдальческой гримасой. Он даже слегка вскрикнул.

Диденко, пытавшийся во всё вникнуть, уже больше не мог спокойно слушать. Он взорвался. От добряка не осталось и следа.

– Ты, дед, не умничай, когда с тобой следователь говорит! Понял, да? – И Диденко достал из чайной кружки, служившей не первый год пепельницей, окурок сигареты и начал по карманам грязных брюк искать спички. Затем, когда сделал первую затяжку и выпустил густую струю дыма прямо в лицо заявителю, добавил – Ты, этиткина жизь, пойми, это самое, значит, ведь я ж тебе помочь хочу, а ты, этиткина жизь, не въезжаешь! Понимаешь?

– Так Вы – следователь? Да? То-то же я смотрю на Вас и думаю, как же Вы стали начальником? Какой идиот мог такого дурака назначить начальником милиции, если простую болонку принимаете за внучку?! Да-а-а-а… Попал я в передрягу!

– Ты мне не хами! – Диденко даже подпрыгнул на своем ветхом стуле. Теперь уже он вытирал пот с лысины и маленького лба.

– Во-первых, не ты, а Вы! Салопон хренов! Во-вторых, перед тобой всё-таки капитан первого ранга запаса. Понял, шнурок недоделанный? – Монарцик попытался распрямить грудь, но от сильной боли чуть было не лишился чувств.

Допрос длился около четырёх часов. В конце концов Диденко, сделав над собой невероятное усилие, сменив гнев на милость, дослушал историю Монарцика и возбудил уголовное дело против Педрищева Николая Залмановича – заведующего третьей баней, который специально, как утверждал Виталий Сергеевич, натравил на 10-месячную болонку Дину кобеля Вовена – породистую восточноевропейскую овчарку. Когда Монарцик, разговаривавший с соседом, услышал дикий писк Дины и злобное улюлюканье Педрищева, который с остервенением кричал «Трахни её, трахни!», не раздумывая, Виталий Сергеевич бросился разнимать собак, но наткнулся на кулак верзилы Педрищева.

Разнять Вовена и Дину было не просто, т. к. Вовен никого из чужих к себе не подпускал, а полупьяный двухметровый Педрищев грозился врезать любому, кто помешает его Вовену сделать важное дело. Кстати, четыре ребра и переносицу Монарцику сломал именно Педрищев. Он же и порвал ему куртку и брюки. Если бы не выбежавшие на шум соседи, то трагедии было бы не миновать.

Диденко долго сомневался, но, в конце концов, возбудил уголовное дело по заявлению Монарцика против Педрищева Н.З. по ч.2 ст. 112 УК РФ «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью».

Когда в кабинет зашел следователь Первухин, Диденко заваривал чай и был готов отметить клёвое дело, за которое рассчитывал срубить по лёгкому премию. Ведь есть свидетели, есть обвиняемый и есть потерпевший. Первухин, бегло пробежав глазами по протоколу, тут же включился в беседу.

– Дед! Ты что, совсем или почти? – Первухин был в крайней степени удивления.

– А что? Что не так? – Диденко изумленно глядел в косые глаза напарника.

– Да ведь тут совсем другой состав. Тут в чистом виде 116-ая «Побои».

– Какие побои? Сам-то посуди!? – Однако былой уверенности у Диденко уже не было.

– Да говорю тебе побои, значит – побои! Драка была? – Первухин посмотрел на Монарцика, но тот никак не реагировал на косой взгляд корифея следствия. Было неясно: то ли Первухин смотрит на входную дверь, то ли в окно.

Монарцик, вспомнив классный анекдот про окосевшего, а затем погибшего чукчу от неумелого врачевания жены, наблюдавшего одновременно за полетом в разные стороны двух вертолётов, громко засмеялся. Он вдруг отчетливо представил, как жена чукчи стала одновременно греть яйцо следователю Первухину и натягивать его ему же на переносицу. От сотрясания тела, вызванного гомерическим смехом, его сломанные рёбра дали о себе знать, и Виталий Сергеевич от боли моментально потерял сознание.

Началась паника. Советы Диденко давали все. Назвать их гуманными – было бы ошибочно. Так, например, Кубайс – интеллектуал районного масштаба, он же – помощник оперативного дежурного, посоветовал зажигалкой взбодрить старичка.

– Надо перед носом его сжечь расческу. Да не просто расческу, а с содой. Завернем всё в газетку, зажжём, а затем прямо ему в нос! Тут он и оклемается. Ну, а если и это не поможет, то можно палец поджечь. Меня так тёща с женой из бодуна выводят. Я как нажрусь…

– Слушай, Кубасик, ты вечно придумываешь какие-то сложности. Можно же гораздо всё проще сделать. – Первухин ходил по кабинету взад-вперед и все время сплевывал себе под ноги. – Вот надо, значит так, отнести его в ИВС. Там – блохи и вши. Две минуты и он будет свеженьким, как огурчик!

– Нет. Надо придумать что-то такое, что может его взбодрить, но, это самое, чтобы он не того! Он же может взять и капнуть! Я уже вижу его насквозь! Подумаешь, отодрали его шавку, ну дали в рог, так ведь за дело же, если разобраться. Сам-то, когда хочет трахаться, ведь не ждёт? А это дело он наверняка любит! Все военные как нажрутся, так сразу по бабам. А он ещё и моряк – спички бряк. ХА-ХА! – Диденко вдруг заметил, что Монарцик лежит на полу без признаков жизни. Лицо его стало белым, как у покойника.

Зашла Гюльнара – уборщица. Она и посоветовала дурью не маяться, а вызвать скорую помощь. Да, баба – дура дурой, а совет всё же дала дельный! Надо же?!

Скорая помощь прибыла ровно через 52 минуты. А спустя три часа из больницы пришла телефонограмма, в которой сообщалось, что у поступившего в тяжелом состоянии Монарцика В.С. состояние средней тяжести. Имеются переломы четырех ребер, переносицы, левой ноги и сотрясение головного мозга 2-ой степени. О множественных ушибах сообщить просто позабыли. Дело в том, что когда пришедшего в сознание Монарцика санитары несли на носилках, то идущий впереди споткнулся. Монарцик упал. Упал не просто, а прямо в лужу. Вскочив на ноги, он поскользнулся и снова упал, но на этот раз на поребрик. Сотрясение и перелом он получил в трёх метрах от входа в приёмный покой больницы.