Яна Темиз - Золотой день

– Где вы остановились? Уже нашли квартиру?

– Пока нет. Поживу немного у брата.

– Я хотел вам кое-что предложить… но… может быть, мы могли бы встретиться?

– Если вы собираетесь снова уступить мне мою квартиру, то это исключено. Вы же понимаете… туда я не вернусь. Даже к вам в гости не пойду. А книги…

– Да, да, я понимаю, конечно, – заспешил он. – Давайте встретимся где-нибудь… как говорится, на нейтральной территории. Где вам удобно.

– Давайте, – легко согласилась она. – За мной, кажется, долг?

– Долг? Что вы имеете в виду?

– Ужин. Вы же тогда не позволили мне заплатить за ужин. Теперь я вас приглашаю. Помните стоянку перед ректоратом? Приезжайте туда. В любой день на этой неделе. У меня там дела, я освобождаюсь в шесть.

– Договорились. Сегодня уже не получится, – с сожалением сказал Кемаль, – а завтра с удовольствием.

Завтра, которое, казалось, никогда не наступит, все-таки пришло и мучительно тянулось, а последние десять минут, проведенные им на университетской стоянке, явно решили дать понять, что они часть вечности.

Она подошла с другой стороны: двери ректората Кемаль держал под наблюдением. Почти не изменилась, только волосы стали короче и не были, как раньше, собраны в тугой пучок, а застегнуты как-то иначе. Тонкие изящные очки, классический светло-серый костюм с юбкой до колен, казавшейся то длинной, то короткой, маленькая сумочка и небольшой пакет в руках.

– Вы не из ректората? – первое, что пришло в голову, вместо «здравствуйте».

– Нет, я вас обманула. Иначе как бы я вас сюда заманила? Пойдемте. Здесь на крыше очень хороший ресторан. Закрытый. Только для работающих в университете. Я заказала столик.

– Значит, вторая часть нашего знакомства тоже начинается с обмана?

– Ну, я же потом обязательно во всем признаюсь. И довольно быстро. Долго лгать так утомительно. И вот… возьмите сразу… не люблю я этих сумок, пакетов…

– Я помню, – он действительно помнил о ней всё: все мелочи, которые успел подсмотреть год назад.

– Ах, да, у вас же память! – она тоже не забыла, это обнадеживало. Про знаменитую память Кемаля знали все его знакомые и беззастенчиво ею пользовались. Коллегам ничего не стоило позвонить ему поздней ночью или с утра пораньше и, назвав какую-нибудь весьма распространенную фамилию, спросить: «Ты случайно не помнишь, этот тип по какому делу проходил? Свидетелем, говоришь? А показания его помнишь?..»

– О вас я все запомнил бы и с самой обыкновенной памятью. А что это? – не дав ей никак отреагировать на его примитивный комплимент (вдруг бы ей не понравился подобный тон?), он перевел разговор на пакет.

– Английский сувенир, конечно. Куплен на самой Бейкер-стрит, можете поверить.

– Бейкер-стрит? Это, кажется…

– Ваша память, наверное, на литературу не распространяется? Там жил Шерлок Холмс. Это кружка. Будете из нее чай пить. Из большой кружки, как в Европе. И шарф. Типично сыщицкий шарф, по-моему. Будете в нем в засаде сидеть.

– Спасибо, – он был тронут. Значит, она вспоминала о нем. Значит ли это?.. Брось, ничего не значит! Но все равно приятно: оказывается, ему так давно не дарили подарков! – Знаете, по-моему, мне с детства не дарили подарков.

– Сколько мы не виделись? Больше года, да? Правильно, тогда была весна, – говорила она что-то незначительное, усаживаясь за столик. – Вид отсюда прекрасный, правда?

Они проговорили до позднего вечера, и это был единственный диалог в жизни Кемаля, который он потом, сколько ни пытался, не мог воспроизвести дословно. Вспоминались отдельные фрагменты, никак не желавшие складываться в логичное целое. Что соединяло их вместе – взгляды, улыбки, слова? Просто молчание? Закат и черный силуэт пальмы на быстро лиловевшем небе?

– …расскажите об Англии. Как ваши лекции? Имели успех? Я даже боялся, что вы не вернетесь.

– Не вернусь? Глупости какие! Почему?

– Ну, мало ли. Вдруг бы вам предложили продлить контракт… или… вышли бы замуж за какого-нибудь лорда, – правда прикидывалась шуткой, чтобы не слишком навязываться.

– Ну конечно! За овдовевшего принца Уэльского! Честно говоря, я не видела ни одного лорда. А лекции… Сначала действительно имели успех. Но потом я поняла его цену. Знаете, на меня специально приходили смотреть – не слушать, а именно смотреть. Как на обезьяну в цирке. Надо же, подумать только: турецкая женщина, которая говорит по-английски, что-то соображает, читает лекции, при этом не носит паранджу и нормально выглядит, – это было выше их понимания. Они думают, мы здесь все забитые домохозяйки, не умеющие двух слов связать.

– Да вы, по-моему, больше похожи на англичанку, чем настоящие англичанки! Эти ваши костюмы строгие…

– Нет, не похожа. Это, кстати, тоже было неприятно: всем сразу бросается в глаза, что я иностранка. Обязательно начинается: откуда? Наверно, из Италии? Нет? Из Испании? Из Франции? Ах, тоже нет? Когда запас стран с брюнетками кончается, сообщаю: из Турции. Ах, не может быть! Или: ах, как интересно! Почему, спрашиваю, не может? Или: а что же в этом интересного? Одни мнутся из вежливости, другие прямо говорят: вы такая образованная, современная, английский у вас прекрасный, – откуда в какой-то Турции такие женщины! И бесполезно доказывать, что у нас таких много.

– И голубые глаза вам не помогали?

– Нет. Все равно видно, что я не местная. Зато меня там почему-то считали красивой. Помните Катю – мою бывшую русскую соседку? Хотя что я говорю?! Она же теперь ваша соседка! Как она? Приезжает?

– Иногда. У нее сын родился. А почему вы про нее вспомнили?

– А когда ей говорили, какая она красавица, она всегда отвечала: это я у вас здесь красавица, потому что я другая. А дома в России я такая же, как все, даже хуже. Вот и я почти год была в роли восточной красавицы.

Надо было сказать комплимент, но их говорят обыкновенным женщинам, – разве ей можно? И беседа текла себе дальше. Без комплиментов.

– Здесь замечательно готовят кальмаров. Никогда не забуду, как приводила сюда Сибел и она всех замучила объяснениями, как правильно их готовить. До сих пор помню, что кальмаров, оказывается, положено предварительно вымачивать в лимонном соке с содой и сахаром. Нормальному человеку ни за что не додуматься! Особенно насчет соды.

«Сибел! Приводила Сибел. Видимо, с мужем. И она замучила «всех». Значит, были и другие действующие лица. Этот ее Октай. Интересно, она знает?..»

– Я напрасно вспомнила про Сибел, да? Вы ведь все поняли тогда?

– Наверное, Айше, – «госпожу» отбросим, почему не попробовать? – нам надо откровенно обсудить все это один раз и больше к этому не возвращаться. Да, я все понял. Сначала не поверил, доказательств-то никаких, но я подумал, что вы знаете что-то еще.