Андрей Житков - Кафедра

Продавец, молодой элегантный мужчина в строгом костюме, услышав его просьбу, оторопел.

— Молодой человек, да вы что! Это же “от кутюр”. Пако Рабани. Единственный в своем роде экземпляр! Сшиты специально по ноге модели!

— Сколько? — просто спросил Митя.

— Я же вам объясняю… — продавец споткнулся, перехватив его упрямый жесткий взгляд. — Хорошо, я сейчас спрошу у хозяина.

Он исчез за черной дверью, над которой висела камера наблюдения, и Митя принялся расхаживать по магазину, рассматривая дорогие платья и костюмы.

Минут через десять появился хозяин — толстый очкарик с заплетенными в косу волосами, в шикарном темно-синем пиджаке и угольно-черной рубахе. В косу были вплетены яркие ленты с люрексом. “Пидор!”— почему-то подумал Митя.

— Вот он, — указал на Митю продавец.

Хозяин пожал ему руку. Митя ощутил в ладони металлический холод перстней.

— Очень приятно, что у вас такой тонкий вкус, — сказал хозяин, беря Митю под локоть. — Мне жаль, но, они, действительно, единственные. Вы бы расстались с вещью, если б знали, что больше такой нет?

— Нет, — честно признался Митя.

— Ну вот видите! И кому, если не секрет, предназначены черевички?

— Невесте, — сказал Митя, краснея.

— Ух ты! — хозяин звонко цокнул языком. — Хорошо закручено, любезный! Интересно, и сколько дней вы с ней знакомы? Ничего, что такой интимный вопрос?

— Ничего, — кивнул Митя. — Уже шесть лет.

— Ух ты! — снова сказал хозяин. — Столько не живут!

Митя пожал плечами.

— Вы скажите, сколько?

Хозяин с минуту раздумывал, покачиваясь с пятки на носок. Митя в это время прикидывал в уме предполагаемую сумму. Ничего-ничего, в крайнем случае можно продать машину.

— Иди сними туфли с витрины! — приказал он продавцу.

Продавец не тронулся с места, полагая, что ослышался.

— Я кому сказал — сними туфли! — прикрикнул хозяин.

Продавец исчез, появился с бархатной подушкой, на которой сияли золотом туфельки. Передал подушку хозяину.

— Это мой свадебный подарок, — произнес хозяин, протягивая Мите подушку.

Вика с Дашкой шли по улице. Дашка размахивала детским рюкзаком сделанным в виде плюшевого медведя. Вика ее отчитывала:

— Даша, вторую неделю ходишь в садик. Со всем передралась, всех перекусала. Воспитательницу укусила! Ты просто дикарь, а не девочка!

— Не буду я ходить в садик! Сами они дикаи! — обиженно произнесла Дашка.

— А я не могу с тобой дома все время сидеть. Маме работать надо.

— Я сама посижу.

— Даша!

Дашка обернулась и увидела отца. Она бросилась навстречу Мите. Он поднял ее на руки, Дашка обхватила его за шею. Митя понес дочь к машине.

— Эй, вы куда? — крикнул вслед им Вика. Дашка махнула рукой — давай с нами.

Митя усадил их на заднее сидение.

— Ну что, с наступающим, — сказала Вика, глядя в окно.

— С наступающим, — сказал Митя. — Снимай сапоги!

— Зачем? — удивилась Вика.

— Папа говоит снимай — значит снимай! — Даша потянула голенище Викиного сапога вниз, собирая его в гармошку.

Вика сняла сапоги. Митя взял ее правую ногу и осторожно надел туфельку.

— Касота! — восхищенно сказала Дашка.

— Не жмет? — спросил Митя.

— Нет, — сказала Вика. — Немного великовата. Откуда это?

— Тебе нравится? — он надел вторую туфлю.

— Ничего себе! — протяжно сказала Дашка. — Мама, ты у нас пямо Золушка!

— Точно, — сказал Митя и протянул Вике коробочку с обручальным кольцом.

— Зачем это? — нахмурилась Вика.

— Дашуль, выйди на минутку из машины, погуляй, — попросил Митя.

— Ага, я выйду, а вы поссоитесь!

— Не поссоримся, обещаю. Я тебе очень прошу! — Митя открыл дверцу, и Дашка выбралась из машины.

— Ты его любишь, своего, которого, ну…

— Дурак ты, Залесов! Не было у меня никого! Не было и нет! Рада бы тебе, подлецу, рога наставить… Куда мне от нее, скажи? — она кивнула на стекло, за которым Дашка строила им рожи. Из ее глаз покатились слезы.

Митя открыл дверцу.

— Дашка, залезай!

— Ну вот, а говоили, не поссоитесь, — укоризненно покачал Дашка головой, она стала пальцем вытирать мамины слезы. — Ты не плачь, мам, не плачь! Он хооший! Только непутевый и дуацкий!

— Не смей так говорить об отце! — грозно посмотрела на дочь Вика.

— Ладно, Золушки, поехали уже домой! — сказал Митя, срывая машину с места.

Митя вышел из деканата с расписанием на второй семестр. Он на вытянутых руках понес огромный лист по коридору к доске объявлений. За ним стайкой семенили студентки.

— Дмитрий Алексеевич, у меня всего один зачет не сдан по физкультуре. Может, можно в виде исключения как-нибудь стипендию?! — жалостливым тоном просила одна, длинноногая, с прыщавым лицом.

— Никаких исключений, девушки! Стипендиальная комиссия была, ваш поезд ушел еще позавчера. Занимайтесь лучше. Не ходите на свидания вместо физкультуры.

— Хвостовочку подпишите, пожалуйста!

Митя, не глядя, поставил на экзаменационном листке закорючку.

— А японские стажеры в следующем году будут учиться? — спрашивала другая, довольна яркая девица, явно желающая выйти замуж за иностранца.

— Не знаю, не знаю. Все зависит от поступления заявок. Еще этот год закончить надо, — вся доска была увешана прикрепленными на кнопки записками. — Видите, вместо того, чтобы расписанием интересоваться, гореть в учебе, любовные послания пишут! Снимите все записки, повесьте их с краю, чтоб не мешались, — он ногтем отковырял от доски несколько старых кнопок, стал вешать расписание. Девицы ему помогали.

— Иностранный у нас кто вести будет? — поинтересовалась третья, маленького роста. Она, встав на цыпочки, усердно вкручивала кнопку в деревянную рейку.

— Не знаю, ничего не знаю, — Митя отошел от доски, полюбовался своим расписанием. — Девушки, все вопросы, пожалуйста, завтра в приемные часы. Мне сейчас абсолютно некогда.

Девицы исчезли, Митя, сверившись с листочком, испещренном цифрами, карандашом проставил в расписании несколько аудиторий.

— Дмитрий Алексеевич, — раздался за его спиной мужской голос. Он обернулся. Перед ним стоял красивый черноволосый парень небольшого роста, лет двадцати пяти. В его лице едва заметно проглядывали восточные черты полукровки. Одет он был в добротную дубленку и модные туфли.

— Вы студент? Завтра в приемные часы, пожалуйста.

— Я — Марат, — сказал парень.

— Какой еще Марат? — сморщился Митя, будто пытаясь что-то припомнить. На самом деле он сразу понял, кто перед ним, и где-то в животе зародилась неприятная нервная дрожь. — Что вы хотели?

— Дмитрий Алексеевич, вы, наверное, забыли. Вы мне денег должны, — говорил Марат очень вежливо и тихо.

— Молодой человек, вы ошибаетесь. Я никому ничего не должен. Мне — должны, это верно, а я — нет. У меня принцип — не занимать у незнакомых людей.