Андрей Константинов - Дело о картине Пикассо

— Как вы тут разбираетесь, где чего?

— Строгий учет. И никаких проблем!.. До сегодняшнего дня…— Она всхлипнула и посмотрела на меня с раздражением.

— Воробьева!!! — неожиданно донеслось из коридора.

— А-а! — заорала она так, что я снова подскочил.

— Адресные планы Смольного и вчерашний синхрон губера — на пульт!!!

— Несу!!!

С невообразимой скоростью она схватила со стеллажа кассету и умчалась, что-то бормоча. Аня снова подергала меня за рукав.

— Макс, ты чего тормозишь-то? Беги!

— А что, пожар, что ли? — вяло поинтересовался я и тут же вскинулся. — А, ну да, пожар ведь!

Догнать группу мне удалось уже у ближайшего светофора — спасла пробка на Каменноостровском.

— Я с вами…— задыхаясь, крикнул я и шлепнулся на заднее сиденье рядом с оператором, на всякий случай прижавшим к себе камеру. — Кассеты вот… Забыли.!.

Оператор выматерился, а Полтешок невинно пожал плечами.

— Денис! — протянул мне руку оператор и показал на водителя. — Это Слава Шляпников. А это…— он скривился в сторону Полтешка, — Павлик. Наше Золотое Перо.

— Макс…— выдохнул я и прикусил язык, поскольку водитель Слава, устав ждать, резко вывернул руль и помчался прямо по тротуару, объезжая затор. Гаишник только покосился в нашу сторону и сплюнул. Наверное, понял, что мы — на пожар.

Наша «четверка» была припаркована рядом с пожарной машиной. Самого пожара я почти не видел, да и фиг ли там смотреть — мне не впервой. Но вот работа телевизионной бригады меня, честно сказать, заворожила.

Пришло на ум, что мы — пишущая братия, редко зависим от кого-то, кроме себя. Ручка да бумага — вот и все необходимые условия для «выхлопа». А эти ребята так крепко завязаны друг на друга, что дай кто-то из них сбой — все пропало, не будет материала. Глядя на то, как грациозно двигался Денис, всматриваясь в видоискатель и нисколько не заботясь о том, куда он идет, что впереди, что сзади — я поражался его спокойствию. А потом понял, что так погрузиться в работу ему позволяет присутствие безмолвной тени за спиной — Славы Шляпникова, видеоинженера. Слава двигался за оператором неотступно — невозмутимый, сосредоточенный, оберегая его от толчков зевак и неверного шага. При этом за Славиной спиной болтался тяжеленный штатив, да еще, как я понял, в его обязанности входило следить за тем, чтобы наматывающий круги Полтешок не запутал микрофонный кабель. Короче, эти двое заставили меня любоваться ими.

И я опять невольно вспомнил Юльку. Ну не хотелось мне быть при ней такой вот оберегающей тенью! И кто же в этом виноват?..

Шляпников смотал микрофонный кабель и положил его в багажник. Я стал помогать ему собирать штатив и, когда подошел Денис, неожиданно вспомнил слова Шилькина в кабинете Обнорского: «Денис, оператор, поднаехал…»

«Вряд ли на студии есть еще один Денис — оператор, — подумал я и, решив, наконец, заняться тем, ради чего я тут оказался, спросил самым невинным тоном:

— Говорят, ты вчера эксклюзив по убийству снял?

— Снял, а толку? — помрачнел он.

— А я никак не пойму — неужели они, мужика этого убивая, по сторонам не смотрели. Как можно камеру не заметить?

— Да я там такую нетленку затеял, — грустно улыбнулся Денис, — под деревом встал. Хотел сквозь ветки Летний сад снять через расфокус. К тому же далеко до них было… И все коту под хвост. И Летний сад не снял, и убийство не вышло.

Шляпников с шумом захлопнул багажник и подошел к нам. Молча сунул в рот сигарету и показал жестом, чтобы Денис дал ему огня.

— Сам-то не подозреваешь, кто спер пленку? — спросил я.

— Да никто ее не пер! — Первый раз за все время подал голос Шляпников. — Монтажеры, уроды, стерли, как всегда! И валят теперь на воров. Еще бы спецслужбы приплели!

После того как я посмотрел на их работу, мне был очень понятен его тон — усталый и раздраженный. Мы помолчали. Я подумал, как бы попроще поинтересоваться — кто такие монтажеры, но тут подбежал довольный Полтешок.

— Поехали, на восемнадцатичасовой поспеем! — радостно сказало Золотое Перо, и мы стали загружаться в машину.

Как ни странно, но вопреки усилиям городских властей, полностью перекрывших воздух всем водителям Петербурга в преддверии его юбилея, на «восемнадцатичасовой» мы успели. В редакции творился еще более страшный кавардак, и я даже толком не понял, как отснятый материал появился в эфире.

Не успели мы влететь в студию (а эфир уже шел), вечерний ведущий Градин солидным баском сообщил зрителям, что несколько минут назад был потушен серьезный пожар и что, мол, все подробности зрители смогут узнать из материала Павла Полтешка. А дальше все они, то есть зрители, увидели подробный репортаж с того самого пожара, с которого мы ввалились четверть часа назад, источая запах несвежего шашлыка. За кадром звучал голос Полтешка — спокойный, размеренный, он сопровождал необыкновенно красивые и жестокие кадры, снятые Денисом. И я почувствовал что-то вроде гордости, потому что не представлял, как же это все можно было успеть.

Перед телевизором сидел удовлетворенный Полтешок и шумно жевал «городской» батон, запивая его кефиром.

— Паш, — спросил я его, когда сюжет кончился. — А кто наш пожар… это… монтажировал?

— Монтировал! Деревня…— Полтешок посмотрел на меня снисходительно и кивнул в сторону привалившегося к стене парня. — Вон! Колян Норвежцев! Супер! Сегодня только из отпуска вышел…

— Утром или вечером? — машинально спросил я.

— Вечером…— удивленно ответил Полтешок. — А какая, на хрен, разница?

— Да так…— отозвался я. — А кто тогда убийство монтировал?

— А хрен его знает…— пожал плечами Паша. — У Шилькина спроси.

— Спрошу, — пообещал я и погрузился в просмотр сюжета о развенчании Мисс Галактики, а если по-простому: Оксанки Федорчук — бывшей курсантки милицейской школы.

Ничего неожиданного, для меня по крайней мере, с ней не случилось. История была довольно банальной. По слухам, в Оксанку влюбился один крутой мужик по кличке Карабас. Мой, кстати, клиент, как выражается Спозаранник. Взял он, значит, да и вложил в нее денежку. Причем чужую. Стала Оксанка мисс Вселенной, поездила по городам далекой Американщины, да тут Карабаса и вычислили. Зачем, говорят, ты, сука, такую большую денежку на лейтенанта милиции тратишь, нехорошо! Ну он, натурально, к ней: хорош, говорит, покатались. Пора, моя дорогая, лыжи отсюда смазывать… Уехали. А корону вместе с мантией, стало быть, другой девочке отдали. Вот и вся любовь.

Но в сюжете история выглядела до предела романтичной и мне в общем понравилась. Ну ее, Оксанку эту — один грех с ней…

Тем временем красная лампочка погасла. Из эфирной аппаратной вывалилась выпускающая бригада во главе с Шилькиным, который выглядел как грузчик, только что в одиночку таскавший корабельные контейнеры.