Андрей Константинов - Дело о картине Пикассо

— А в заключение нашей беседы, — отчего-то порозовел Каширин, — она сказала, что вообще-то устала от общения с этим глупым мальчиком и… пригласила меня в ресторан.

— Ты согласился?

— Нет, я ведь умный, — скромно потупился Каширина.

— Ну и дурак, — неожиданно подала реплику Горностаева из-за своего крайнего правого стола. — Кто от халявной жрачки отказывается? Поел бы от пуза, а потом бы умничал.

Родион обиделся на «дурака» и, гордо вскинув умную голову, отправился в свой отдел.

Итак, последняя возможность заподозрить Вову Хвостова пропала. Наследовать брату после Кегли было нечего. Теперь подозревать с одинаковой долей вероятности можно и бизнес-вумен, и близняшек, и даже Родиона Каширина. И зачем я ввязалась в это дело? Как будто мне больше всех надо?

В Агентстве начались повальные увольнения. Разругавшись с Обнорским в пух и прах, хлопнула дверью Лукошкина. Начал сниматься в сериале по нашим книгам Володя Соболин и, кажется, не собирался возвращаться к журналистике. Светке Завгородней предложили выгодный модельный контракт… Шаги немногих остававшихся гулко звучали в пустых коридорах. С уходом Спозаранника работы у меня заметно поубавилось. Закрыв окно наскучившего пасьянса, я решила прогуляться и заглянула в репортерский отдел, где круглые сутки работал телевизор, подстраховывая составителей сводок — вдруг что-то важное пропустят. Как ни странно, все репортеры куда-то разбежались, даже Ани Соболиной, редактировавшей в этот день сводку, на месте не оказалось. На экране мелькала заставка аналитической программы петербургского телевидения «Город за неделю». Страна готовилась к общенациональному празднику — Дню рождения президента. Молоденькая корреспондентка на улице совала под нос прохожим микрофон с гигантской поролоновой насадкой и спрашивала, что бы они бы подарили Путину на день рождения, если бы получили приглашение в гости. Во Владимире Владимировиче, надо сказать, есть что-то такое неуловимое, благодаря чему он нравится женщинам. Я не стала переключать программу. И вдруг на экране появилось знакомое лицо.

— Я бы подарил президенту собаку — щенка спаниеля, — говорил Владимир Хвостов, застигнутый камерой на пересечении Каменноостровского и Большой Пушкарской. — Почему? Ну, во-первых, собака — это лучший друг человека, а во-вторых, Путин любит собак. Это ничего, что у него две уже есть. Прокормит и третью на президентскую-то зарплату.

В правом нижнем углу кадра стояла дата: 20 сентября 2002 года. Я вдруг вспомнила, что именно вечером этого дня в дверь моей квартиры позвонила актриса Елена Черкасова. Это был последний день жизни Иннокентия Хвостова.

Мне повезло, девочка-корреспондентка, делавшая уличный опрос для программы «Город за неделю», только что вернулась с выезда и почти сразу смогла подойти к телефону.

— Агеева Марина Борисовна, агентство «Золотая пуля» — представилась я. — Скажите Оксана, когда вы снимали уличный опрос, который только что прошел в эфир?

— Двадцатого сентября. А что?

— Вы уверены, что все синхроны были отсняты именно в этот день?

— Ну конечно.

— И тот, где мужчина на Петроградской говорит о том, что подарил бы Путину собаку?

— Да в чем проблема-то? — в тоне девушки появилось раздражение. — Что-то не так?

— Вы не волнуйтесь, у вас все получилось замечательно, — сказала я и зачем-то соврала: — Просто этот мужчина, который попал к вам в кадр, находится в федеральном розыске.

— Ну да?! — Оксана немедленно сменила гнев на милость. — Мы можем предоставить вам видеозапись. А что он совершил?

— Подозревается в убийстве, — многозначительно ответила я. — Я вас очень прошу, Оксаночка, я пришлю к вам молодого человека, а вы перегоните ему, пожалуйста, всю сегодняшнюю передачу на «VHS».

Ну и дела, подумала я, повесив трубку, и потянулась за сумочкой, где в потайном кармашке лежал обрывок блокнотного листа с домашним телефоном Владимира Хвостова.

— Здравствуйте, Володя, это Марина Борисовна Агеева из Агентства журналистских расследований. Помните меня? Мы встречались при весьма печальных обстоятельствах.

Может быть, мне показалось, но особой радости в голосе Кешиного старшего брата я не услышала.

— Да-да, конечно, я припоминаю.

— Я хочу, Владимир, попросить вас о встрече, — как можно доверительнее сказала я. — Дело в том, что мы совершенно запутались в этих женщинах, которые проводили время с вашим братом. У нас есть основания подозревать как минимум двоих из них в его смерти.

— Но я не понимаю, чем я могу помочь?

— Знаете, тогда на кладбище я была в таком невменяемом состоянии, хотя, конечно, эта смерть меня почти не касается. Мне бы хотелось еще раз услышать от вас, что Иннокентий рассказывал о каждой из них.

— Ну хорошо, где вы хотите встретиться и когда?

— Давайте на Старо-Невском. Там есть такое тихое местечко, называется «Распутин»…

— Знаю, — неласково оборвал меня Владимир, — я буду там в пять часов.

Прикрепляя миниатюрный микрофон к вороту моего свитера от Унгаро, неловкий Каширин сделал зацепку. Но я так была сосредоточена на предстоящем разговоре с предполагаемым преступником, что ограничилась одним грозным взглядом.

Для свидания с Владимиром Хвостовым я увесила себя фамильными драгоценностями, как новогодняя елка. По моим расчетам, этого молодого человека должен был прельстить блеск бриллиантов и изумрудов. Я решила заставить его поверить в то, что он унаследовал после смерти брата способность без памяти влюблять в себя состоятельных женщин. Это по моим расчетам должно было отвлечь его от сути моих расспросов. Первые минут пятнадцать Хвостов вел себя крайне нелюбезно. Пока мы пили чай. Потом я поинтересовалась, не голоден ли он.

— Я чувствую себя неловко оттого, что вытащила вас сюда, нарушила какие-то планы. Вы наверняка еще сегодня не обедали. Я никогда не прощу себе, если не возмещу вам моральный ущерб. Здесь очень неплохая кухня. Как вы относитесь к карпаччо из лосося? Рекомендую.

Хвостов ломался недолго. Отведав карпаччо, он стал куда более любезным и опрометчивым. Я старалась, как могла, испепеляя собеседника тигриными взглядами.

— Я понимаю, что он ваш близкий родственник, но нельзя так изводить себя… Вы корите себя за то, что не смогли уберечь младшего брата от беды. Вы такие с ним разные. Не понимаю, куда смотрели эти женщины… Разве может быть в мужчине что-нибудь более ценное, чем надежность, верность и целеустремленность? Мне кажется, Владимир, что вы именно такой… цельный и надежный мужчина. Именно этого так не хватает порой нам, женщинам.

Бормоча всю эту ахинею, я думала о том, как бы Родион Каширин, сидевший ко мне спиной на другой половине ресторанного зала с наушником в ухе, не подавился пастой с морепродуктами. Если бы только мой муж Роман Игоревич Агеев знал, во имя чего его жена оплачивает ресторанные счета совершенно незнакомого мужчины! Возможно, он обозвал бы меня старой проказницей мисс Марпл и на неделю посадил бы всю семью в наказание за такие шутки на казенные пельмени. Хотя кто его знает, где и с кем мой муж обедает в рабочий полдень?