Андрей Константинов - Дело о заикающемся троцкисте

Обнорский просил побольше эротики, ну так за этим дело не станет. Я даже подумывала, может, описать мое романтическое приключение с бизнесменом Гурджиевым? История о том, как я познакомилась с Жорой Армивирским, криминальным олигархом и авторитетным человеком, в клубе «Мата Хари», а потом встречалась с ним в его доме, будет не менее захватывающей, чем интрижки Завгородней. Толстая золотая цепочка, змеей притаившаяся на его широкой волосатой груди… А потом Гурджиева посадили, обвинив в похищении двух армян, потом, благодаря мне, эти армяне были найдены, и Жора вышел…

Наверное, он знает, кому обязан своим освобождением. Может, правда, все это описать?

Но я быстро отбросила мысль о том, чтобы Гурджиев вошел еще и в мою книжку. Хватит ему моей жизни. А в эротических сценах мне достаточно и Соболина.

Только как новеллу сделать детективной?

Детектив — это когда стреляют, убивают или, хуже того, титаническими умственными усилиями разгадывают загадки. Должна быть завязка, интрига, кульминация и так далее, в общем, почти как в школьном сочинении.

Едва я успела прикоснуться к ручке двери в кабинет архивно-аналитического, как услышала за спиной голос живого классика:

— А, мадам Соболина. Как у нас продвигается расследование пропажи этого, как его… алкаша?

— Помаленьку…

Такой ответ настораживает. Он приемлем для сотрудников районных отделений милиции, а в «Золотой пуле» ответ на вышеупомянутый вопрос должен быть либо «ускоренными темпами», либо, в крайнем случае, «по плану».

— Андрей Викторович, дело в том, что я не считаю случай с пропажей Ягодкина подходящим для нашего расследования.

Скорее всего, он живет в одном из садоводств Ленобласти и совсем не хочет, чтоб его

находили. Он же алкаш, пропащий человек. Вот и пропал. И никакого криминала. Квартиру его никто не забирал… Давайте я займусь работой у Марины Борисовны.

Обнорский сочувственно посмотрел на меня:

— Откуда такая пораженческая позиция? «Нет криминала…» Наша задача состоит в том, чтоб найти криминал даже там, где его нет. Понятно? Работай, Соболина, работай.

Классик уже повернулся, чтобы идти к своему кабинету, когда я сообразила спросить:

— Андрей Викторович, а что такое интрига? То есть как она выглядит в новелле?

— Интрига? Хм, ну это… — Обнорский что-то изобразил руками в пространстве, сильно напоминающее форму женского тела. — Ну… ну ты даешь, Соболина, не знать, что такое интрига. Спроси у Соболина, он знает. И не отвлекай меня по пустякам. Сдача новеллы — десятого, для тебя — пятнадцатого, потому что еще придется интригу искать.

Было одиннадцать вечера, когда зазвонил телефон. «Наверное, Соболина хотят», — лениво подумала я, уже лежа в кровати. Было слышно, как Соболин дошел до прихожей, взял трубку, затем раздалось его удивленное:

«Аня, это тебя! Какой-то мужик».

— Это Соболина. Слушаю, — я подбежала к телефону.

— Здравствуй, Анечка, — раздался визгливый противный голос. — Угадай, как я узнал твой телефон?

— Не знаю…

— Я позвонил в Союз журналистов, сказал, что я твой младший брат из Белоруссии, вот мне и дали. Как дела?

— Ничего, Вадик, я сейчас немного занята…

— Я тут откопал такую вещь. Скинхеды готовят погромы, я к ним внедрился? Интересно?

— Нет, я занимаюсь совершенно другим делом, розыском.

— Кого ищем?

— Пьяницу одного.

— Какое агентство недвижимости оформляло его квартиру?

— Не знаю, никакое. Мне специалист из «Китеж-града» сказал, что квартира на пропавшем не числится и она не могла быть поводом к убийству.

— Откуда? — впервые за всю историю в голосе Тараканникова послышалась задумчивость. Я повторила. Минуту промолчав, Тараканников мрачно произнес:

— Ну ты даешь. Так и до инфаркта недалеко. Подожди, я сейчас водки выпью. — В трубке раздался звон посуды, недвусмысленное бульканье и голос Тараканникова вернулся:

— Ты знаешь, что теперь мне этим придется заниматься? Ты знаешь, что это за агентство? Там непонятно, кого больше, мошенников или убийц. В каком, говоришь, районе алкаш пропал? В Южном?? И менты не работают? Правильно, а зачем им работать, ведь их бывший сослуживец, господин Бардаков, теперь директор «Китеж-града». Там таких пропавших еще с десяток найдется. — Слова из Вадика вылетали с частотой пулеметной очереди. Я застонала.

— Вадим, давай мы об этом завтра переговорим. И вообще, откуда ты все это знаешь? Позвони мне завтра на работу, было приятно поболтать, пока. — Я молниеносно бросила трубку на телефон и даже прижала ее, словно опасаясь, что оттуда снова прорвется голос Тараканникова.

— Кто это был? — полюбопытствовал Соболин. Узнав, что чокнутый уголовник, он с досадой резюмировал:

— Эх, не узнал я его раньше. А то бы он на всю жизнь запомнил, как звонить незнакомым людям в такое время. Теперь он и к тебе пристает.

Надо велеть Григорию не пускать его на порог Агентства.

Тараканников внес в мой спокойный вечер тревогу, сумасшествие и еще какую-то гадость, чем окончательно испортил его. Не то, что бы я восприняла его всерьез, но его слова не давали мне покоя. По крайней мере, я твердо решила завтра проверить слова Артемкина насчет собственника квартиры Ягодкина. Это действительно надо было сделать раньше.

— Клянись! — грозный рык донесся из кабинета Спозаранника.

Я в смятении остановилась и осторожно заглянула внутрь. Над столом Спозаранника вздымалась Железняк, растерянно оглядываясь по сторонам, а сам хозяин стола держал ее под оптическим прицелом своих очков.

— Клянись! — снова повторил Глеб Егорович.

— Как? — Нонне было явно не по себе.

Спозаранник быстро сосканировал очками кабинетную местность и все стратегически важные объекты. Его взгляд задержался на дыроколе:

— Клянись на дыроколе! — Спозаранник поставил перед Железняк это священный предмет. — Повторяй за мной: «Клянусь, что впредь не сделаю ни шагу, не поставив непосредственное начальство в известность, всю инициативу буду оформлять в соответствии с требованиями штабной культуры, а именно заведу отдельную папку, в которую буду подшивать ежедневные отчеты об инициативах, которые пожелаю проявить…»

Железняк положила одну руку на дырокол, а вторую почему-то по-пионерски приложила к левому уху и зычно стала вторить Спозараннику: «Клянусь, что впредь…»

Когда она закончила фразу и с ожиданием посмотрела на шефа, Спозаранник довольно улыбнулся и пояснил:

— Все твои инициативы будут обсуждаться на общем собрании сотрудников отдела расследований под председательством начальника отдела. — Глеб Егорович кашлянул и поправил галстук, без того безупречно висевший у него на шее под углом ровно 90 градусов от линии плеча. — Кроме того, обязуюсь… Повторяй, повторяй, Железняк!