Андрей Константинов - Дело о дуэли на рассвете

— У меня кактусов нет, — отреагировала Агеева, — а текилой могу напоить.

— Что ж, можно и выпить, — согласился я.

Агеева ловко разлила текилу. Стажер поднял свой бокал и произнес:

— Тервисекс!

Я посмотрел на него с удивлением:

— Ну ты, Тере, просто половой гигант.

Я же тебе объяснял, что сейчас не до секса, сейчас надо расследованием заниматься.

— Ну-ка, Марина Борисовна, перечислите еще раз, что вы ели позавчера, — попросил я.

Агеева перечислила. Выяснилось, что вчера она забыла упомянуть две трубочки с шоколадным кремом и бутерброд с ветчиной. Я поразился ее прожорливости, но деликатно спросил:

— Перец, соль?

— Что?

— Употребляли?

— Я ем только пресную пищу. А перцем, по-моему, немножко посыпала.

Напоследок я спросил, нет ли в домашней библиотеке Агеевой какой-нибудь книжки про яды.

— Конечно, есть, — с радостью сказала она и повела меня в недра своей квартиры.

Она поставила изящную лесенку около уходящей к недоступным высотам потолка книжной полке и ловко забралась по ступенькам.

— Держите меня, — крикнула она сверху, — это на самом верху.

Я обхватил ее за лодыжки, Агеева потянулась вверх. Халатик стал коварно подыматься. Я внимательно осмотрел колени Агеевой — они мне понравились. Открылись бедра что-то внутри меня заволновалось. Я запрокинул голову и стал смотреть на главного архивного аналитика Агентства снизу, забыв о необходимости удерживать Агееву в нужном положении. Впрочем, она тут же напомнила мне об этом:

— Леша, вы меня плохо держите. Держите выше и крепче!

Я переместил свои руки выше. Агеева, видимо, осталась довольна, потому что на время указания сверху перестали поступать.

Наконец Марина Борисовна закончила свои поиски и скомандовала:

— Держите крепче, я спускаюсь.

Через пару минут спустившаяся с потолочных вершин Агеева оказалась у меня в руках. «Пора реализовывать советы стажера. Немного секса хорошему расследованию не помеха», — подумал я, и тут на пороги библиотеки показался мой стажер:

— Ма тахан сюйа, — сказал он.

Я отпустил Агееву. Я не мог допустить, чтобы у стажера сложилась не правильное восприятие расследований по методу Обнорского.

— А мы тут книжками балуемся, — пояснил я стажеру наше поведение.

— Торе, — сказал он.

— Кстати, Марина Борисовна, где та книга, которую мы искали, — спросил я, заметив, что в руках у Агеевой ничего нет.

— Я вспомнила, Алексей Львович, — сказала она официально, — я эту книгу кому-то отдала.

— Кому?

— Кому-то из наших. По-моему, Соболиной.

Первым, кого я встретил в Агентстве, был Шаховский.

— Все получилось! — сообщил он мне возбужденно.

— У вас с Горностаевой была радость секса? — уточнил я.

— Нет, до этого еще далеко. Но я поговорил с ней о культуре, как ты и советовал.

— И что ты сказал?

— Я сказал, что Буланова — это круто.

— А она?

— Она кивнула.

— Да, я вижу ты на правильном пути.

В следующий раз поговори о Сорокине.

— Я его знаю, — обрадовался Шаховский. — Это бригадир такой у Лома был, его застрелили два года назад в Зеленогорске.

— Нет, про этого можешь поговорить с Завгородней. А с Горностаевой поговори о другом Сорокине — он книжки пишет, про сало и всякое такое.

— Ага, — кивнул Шаховский.

— Так ты выяснил у Горностаевой про отравление?

— Выяснил: сок, рагу, перец…

Я открыл дверь буфета и в течение часа обыскивал помещение. Банки с перцем мне найти не удалось. Я опечатал дверь, чтобы никто не мог проникнуть на место происшествия и отправился писать служебную записку Обнорскому. Расследование было закончено, а преступление раскрыто.

В отчете для Обнорского я написал, что картина отравления мне совершенно ясна: преступник подсыпал в баночку с перцем какой-то органический яд, в результате чего и пострадали несколько сотрудников Агентства. После этого преступник забрал орудие преступления с собой. Таким образом, очевидно, что преступление совершил или сотрудник Агентства, или человек, регулярно бывавший в агентском буфете.

Анализируя личности потерпевших, я пришел к выводу, что злоумышленниками могут быть или Валентина Горностаева, или Анна Соболина. Возможные мотивы: у Горностаевой — месть Скрипке А. Л. (то есть мне), в связи с тем, что наши внеслужебные отношения переживают кризис.

У Соболиной — попытка ликвидировать или мужа Соболина В. А., или бывшего любовника Повзло Н. С., или их обоих.

Кроме того, писал я, мне удалось выяснить, что Соболина интересовалась специальной литературой о действии различных ядов, что является косвенной уликой, подтверждающей ее причастность к данному преступлению. Также стоит обратить внимание на то, что Горностаева сама оказалась жертвой отравления, а Соболина, хотя и питалась одновременно с отравившимися в буфете, не пострадала.

В конце своего послания Обнорскому я резюмировал: «таким образом предлагаю снять с меня все обвинения в закупках недоброкачественных продуктов. Судьбу Соболиной предлагаю решить, не предавая делу огласки…»

— Нравится? — спросил я у стажера, зачитав ему написанное.

— Яма, — сказал он.

Я понял, что он восхищается мной.

Для очистки совести я попросил Родиона Каширина выяснить, кто является учредителями фирмы «Рита». Через двадцать минут он сообщил, что учредителей у этой «Риты» всего двое: Виктор Михайлович Петров, 1969 года рождения и Борис Львович Штатенбаум, 1965 года рождения.

Обнорский вернулся только через два дня. Все это время я скрытно следил за Соболиной и поражался ее самообладанию — чуть не убила четырех человек, а на лице ни тени страдания и раскаяния. Впрочем, чего страдать — все живы-здоровы.

— Может быть, это была репетиция? — поделился я соображениями со своим стажером. — Надо удвоить бдительность.

Наконец Обнорский появился на работе, я отдал ему свой отчет, ожидая если не благодарности, то хотя бы снятия подозрений в профессиональной непригодности. Благодарности я не дождался. Обнорский орал как недокастрированный кот:

— Сколько раз я тебе говорил, что твое дело — хозяйственное. Не лезь в расследователи, если в этом ничего не смыслишь!

Провинился — получи пару затрещин. Кормил людей дерьмом — повинись, обещай исправиться, может, я и прощу! И нечего спихивать с больной головы на здоровую. Не трогай Соболину!

Я подумал, может, у него роман с Соболиной, а я про это ничего не знаю. Может, даже Соболина травила мужа и любовника по прямому указанию Обнорского?

Я попытался отстоять свою точку зрения: упомянул о книге про яды, которую Соболина взяла у Агеевой, и про то, что баночка с перцем таинственным образом исчезла из буфета…