Андрей Константинов - Дело о взбесившемся враче

— Погодите, доктор, — прервал я его.

Еще не хватало, чтобы он заподозрил меня в скрытой форме гомосексуализма. — А как же царапина?

— Скорее всего, поцарапались вы накануне вечером, после того, как выпили, — не стал останавливаться на теме моей гипотетической голубизны Замыш. — Но тогда вы были возбуждены, рассчитывали на романтическое продолжение и не обратили на такую мелочь, как царапина, никакого внимания. А потом просто забыли, где и как получили царапину. С людьми э-э… — замешкался Замыш. — С людьми выпивающими это часто случается.

— Но раньше я пил намного больше и никогда ничего не забывал, — возразил я.

— То — раньше, когда вы были моложе. Да и потом, я вам еще раз повторяю, что эпизод с царапиной оказался для вас столь незначительным, что просто выпал у вас из памяти. Вы ведь не сможете сейчас дословно повторить все, о чем вы со всеми разговаривали на вечеринке?

— Не смогу, — подумав, согласился я. — И все-таки мне не нравится этот провал в памяти.

— Я вам советую внимательно осмотреть одежду, в которой вы были вчера, — с уверенностью заявил Замыш. — В конце концов, вы забываете, что я не просто в мозгах копаться умею, я еще и общую хирургию изучал. А поэтому с большой долей уверенности могу сказать, что повреждение вы получили не сегодня утром и не ночью, а вечером. Во время сна вы просто неудачно повернулись и содрали корочку, которая уже успела образоваться на ранке. Нет, если вы хотите, я вам могу устроить комплексное обследование, полежите пару недель в хорошей клинике…

— Спасибо, доктор, — поспешил отказаться я, — я вам верю.

У меня действительно отлегло от сердца. Надо будет осмотреть рубашку, которая вчера была на мне. Но у меня уже сейчас была уверенность, что Замыш прав. Я долго жал ему руку, а когда намекнул на оплату счета, тот замахал руками:

— Ну что вы, какая оплата? Да и потом, вполне возможно, что когда-нибудь мне придется к вам обратиться и попросить написать статью. С прессой надо дружить, — широко заулыбался Замыш.

Я не любил оставаться обязанным кому-либо и решил, что в ближайшее время куплю бутылку хорошего коньяку и занесу врачу. Еще раз поблагодарив Замыша, я вышел в коридор, где меня дожидался Палкин.

Мы с адвокатом вышли из клиники и поехали в китайский ресторан, находившийся неподалеку. После того, как Замыш снял с моей груди камень, я почувствовал благодарность и решил выслушать Палкина. Мы взяли по пиву, заказали мясо и лапшу с креветками, и адвокат стал рассказывать. По мере того как он говорил, мне все меньше и меньше хотелось есть.

К Панкину обратилась мать погибшей девушки. Причем суд над убийцей уже состоялся. Подсудимого, некоего Андрея Демина, признали невменяемым и определили на принудительное лечение. По словам Панкина, Демин в лучшем случае проведет в спецклинике тюремного типа года три-четыре, потом его переведут в клинику щадящего режима, а еще года через два могут вообще признать излечившимся и отпустить восвояси. Мать с решением суда не согласилась. Да и кто бы на ее месте согласился! Демин познакомился с девушкой на дискотеке, предложил проводить до дома. Девушка его предложение приняла, но когда вышли из клуба, оказалось, что у парня кончились деньги. Он предложил зайти к нему за деньгами, сообщил, что дома у него мать.

Но дома никого не оказалось. Демин прямо на пороге набросился на девушку, попытался сорвать одежду. Та начала сопротивляться, и этот козел избил ее, потом связал и отнес на кровать. Но изнасиловать девушку у него не получилось: то ли был сильно пьян, то ли импотент. Демин всю ночь пил водку, периодически избивая связанную девушку. В конце концов он нанес девушке около двадцати ударов молотком по голове. А потом вынес ее в подвал и спрятал.

Но Демина заметила соседка… В тот же день менты обнаружили труп, прошерстили весь дом, по следам крови вычислили Демина и «раскололи» его.

Во время следствия психиатрическая экспертиза признала Демина вменяемым, и ему грозил весьма приличный срок. А что случается на зоне с насильниками — известно. Но во время суда адвокату Демина — некоему Афонину — удалось добиться повторной экспертизы.

— Я скопировал направление на экспертизу из материалов дела, — сообщил Палкин и протянул мне бумажку:

— Вот, смотри.

— Ну и что? — не понял я, прочитав поручение.

— Тебе ничего не кажется здесь странным? — прищурился адвокат. Я покачал головой. — А мне непонятна вот эта фраза: «Поручить внештатным психиатрам Самуэлю Моисеевичу Лаваху, Игорю Михайловичу Лепкину и Резо Робертовичу Барнадзе провести всестороннее…» Дальше не интересно. Ну, и они вынесли свое резюме, что Демин чистый псих и нуждается в лечении. Мать убитой пыталась протестовать, да куда ей тягаться с Афоней! Но вот ты мне скажи, что это за «внештатные психиатры»?

Я действительно не слышал о таких.

— Думаю, что Демин-старший просто купил сыночку эту экспертизу, — заявил Палкин. — Ведь выгода очевидна — вместо лет пятнадцати на зоне, откуда его сыночек вернется пидором, каких-то пяток лет в больнице. Пусть даже и тюремного типа.

Мне не очень верилось, что судья мог закрыть глаза на явную подтасовку и не прислушаться к требованиям потерпевших. Хотя вполне возможно, что и судью подмазали. Даже если это так, то доказать ничего не получится. Но чувствуя себя обязанным Палкину, я решил покрутить это дело. А вдруг окажется, что эти врачи и не врачи вовсе?

Я пообещал Палкину покопаться в этом направлении, и мы расстались.

В Агентстве я первым делом попросил Каширина «пробить» мне «внештатных психиатров» на предмет судимостей, адресов, наличия машин и т.д.

Потом посетил архивный отдел и попросил Агееву узнать, не было ли в последние лет пять-шесть каких-нибудь скандалов, связанных с психиатрическими экспертизами. Марина Борисовна обещала помочь. Я завернул в родной отдел и сразу нарвался на Соболина:

— Ты где шляешься? Где заметка про «Интер Орхидею»? Меня уже выпускающие достали.

— Сейчас будет, — обнадежил я Володю. — Кстати, мне Палкин классную историю рассказал. Может получиться отличное расследование.

— Ты пиши давай, — заявил Соболин. — А по поводу расследований…

Меня и так на каждой летучке имеют за то, что мало информации в ленту сдаем.

Вон у нас целый отдел бездельников во главе со Спозаранником, пусть они и занимаются. Им. за это деньги платят.

Я подумал, что в словах Соболина есть доля истины, и сел писать заметку.

После того, как она была готова, я взял копию поручения, которую мне, скрепя сердце, отдал Палкин, и пошел к Спозараннику.

Глеб выслушал меня, не перебивая, посмотрел на поручение, подумал и заявил: