Андрей Константинов - Дело о взбесившемся враче

Зудинцев объявил боевую готовность номер один, и мы с нетерпением стали ждать звонка от Родькиной «крошки».

Ночное заведение «Полумесяц» появилось в городе недавно, но сразу заняло лидирующую позицию в рейтинге клубов, обогнав «Аквариум» и «Тамбовские ночи». Светка Завгородняя — непревзойденный знаток клубной жизни, презрительно скривила губы, когда я спросила ее о «Полумесяце»:

— От малолеток не протолкнуться.

Папики есть ничего себе, но они все в «Полумесяц» с определенной целью ходят — для съема нимфеток.

«Это именно то, что нам нужно», — подумала я, поблагодарив Завгороднюю за исчерпывающую информацию. Ведь согласно добытым Кашириным сведениям, Вадим Батманов числился среди завсегдатаев заведения.

Ночная жизнь — удовольствие не из дешевых. Одно дело — я, жена состоятельного бизнесмена, другое — Каширин и Зудинцев. Культпоход в «Полумесяц» был им явно не карману. Решено было попросить денег у Скрипки. Мне всегда не давала покоя мысль, почему жизнь так несправедлива? Одним женщинам везет — им достаются богатые мужчины, другие вынуждены довольствоваться бедными. Но хуже всех Горностаевой — ей попался скупой.

— Что? Деньги на кабак? — подпрыгнул Скрипка. — Ни в коем случае.

В смете Агентства не предусмотрены расходы на сомнительные развлечения.

Я не хочу получить еще один выговор от Обнорского.

— Тебе, Леша, пора отличать поход в кабак с бабами от оперативного мероприятия, — назидательно сказал Зудинцев.

— Один мой знакомый, скромный кандидат наук из отдела моллюсков и членистоногих Зоологического музея, — завел свою пластинку Скрипка, — всю жизнь мечтал попробовать устриц. Долгие годы он откладывал в копилку разницу между зарплатой и прожиточным минимумом, чтобы купить путевку за границу. Из-за необходимости постоянно жить в режиме строгой экономии он отказался от мысли иметь семью, выписывать газету «Явка с повинной» и научился штопать носки. Наконец он скопил достаточно денег и отправился в Италию на целых две недели. На третий день пребывания туристическую группу привезли в Венецию. Кандидат наук немедленно отпочковался от соотечественников. В то время как гид вещал о затхлых водах венецианских каналов и просил ни в коем случае не есть местных устриц, мой приятель уже делал заказ в ресторане. Все последующие за этим дни, вплоть до отлета на Родину, он провел в инфекционном отделении больницы Святого Марка.

С тех пор он решил: чем спускать деньги в унитаз, лучше ужинать дома, в кругу семьи. А на сон грядущий почитать «Явку с повинной», пока жена штопает носки.

— Короче, сказочник, — не уловив морали в очередной басне завхоза, напрямую спросил Зудинцев, — ты спонсируешь оперативно-розыскное мероприятие Агентства или саботируешь?

Скрипка поерзал на стуле, всем своим видом выражая крайнее неудовольствие, но деньги все-таки выдал.

Каширин и Зудинцев вовсе не имели меня в виду, когда разрабатывали план операции. Пойти с ними я напросилась сама. Во-первых, потому что уже сто лет не была в подобных заведениях и знала о них только по рассказам Машки, а во-вторых, у меня были свои счеты с Вадимом Германовичем Батмановым.

Вечером, расхаживая по своей гардеробной, я в сомнении перебирала туалеты.

— Маша, — позвала я дочь, — что сейчас надевают в ночной клуб?

— Ну, не знаю. Топики всякие, кожаные брючки, коротенькие юбочки, чтобы все было в обтяжечку. А тебе зачем?

— Да вот, собираюсь развлечься, — гордо заявила я.

— В топике? Мать, тебя же привлекут за дискредитацию человеческого тела, говорю тебе как будущий юрист.

Ничего из перечисленного Машкой в моем гардеробе не значилось. Я выбрала маленькое черное платьице и рыжий парик, в котором Машка на студенческой сцене изображала Офелию на стадии помешательства. Нацепив все это на себя, я покрутилась перед зеркалом и осталась очень довольна своим отражением.

— Ну как? — спросила я дочь.

— Барби на пенсии, — фыркнула моя добрая Маша.

Людмила оказалась дамой обязательной. Через двадцать минут после ее звонка мы были уже в «Полумесяце».

Наш педофил оказался настолько предсказуем в своих пристрастиях и привычках, что сразу же вписался в разработанный нами план. Ни одного дня мы не потратили впустую, ловушка сработала безотказно. Вадим Германович попался на живца.

— Что-то я тебя здесь раньше не видел, — говорил он расцвеченной блестками и перламутровыми тенями девушке, два часа кряду вертевшейся у его столика под зажигательные ритмы каких-то «Мучачас барбадосос». На вид крошке было лет четырнадцать: пухлые губки, курносые грудки, не стесненные корсетными изделиями, аппетитная округлая попка и взгляд — невинно-порочный, точь-в-точь как у набоковской Лолиты.

— Повезло нам со стажеркой, — довольно потирал руки Родион.

— Это в каком же смысле? — не поняла я.

— Знаете, Марина Борисовна, есть такой стишок: «Ну и попа, как орех, так и просится на грех». Так это как раз про нее.

Наша новая стажерка Оксана приехала в Петербург из Мурманска, поступила на заочное отделение журфака и, прочитав за лето собрание сочинений Обнорского, осенью пришла на практику в Агентство. Писать она не умела совершенно, зато гениально собирала самую разнообразную информацию, которая нарасхват шла у расследователей и репортеров. Оксана зарделась от счастья, когда Каширин предложил ей поучаствовать в секретной операции Агентства. Я сняла все возражения, узнав, что эта хрупкая на вид девушка — мастер спорта по карате.

— Мне уже почти восемнадцать, — прижимаясь голым плечиком к млеющему Батманову, говорила вошедшая в роль соблазнительница.

— Врешь, тебе не больше пятнадцати, — раздевая глазами девочку, говорил Вадим Германович. — И что, родители отпускают тебя одну в ночной клуб?

— Мои родители в Мурманске, а я живу в общежитии.

— Бедный котеночек! — оживился Батманов, стиснув Оксанину коленку. — Киске нужен мужчина, который сможет позаботиться о ней в большом городе. Ты же хочешь, чтобы о тебе позаботились?

Раскрутив Вадима Германовича на два коктейля и три порции орешков, Оксана подала нам условный сигнал — расстегнула заколку и распустила волосы. Это означало, что Батманов предложил ей уехать из клуба. Вадим Германович расплатился и пошел к выходу, лелея сладкую надежду «позаботиться» о нашей Оксане.

По не зависящим от нас обстоятельствам мы едва не провалили всю операцию.

«Мерседес» Батманова (а это снова был «мерседес») уже выруливал с парковочной площадки, а «Волга» нашего Агентства не могла сдвинуться с места, зажатая со всех сторон чужими иномарками.

— Родион, Родион, что же делать?! — в отчаянии кричала я.