Владимир Колычев - Наркомутация

– Захар, чтобы ты знал, вас всех сделает! – с глухой злостью угрожала Лулу. – Он ментов терпеть не может…

– Что, крутой такой? – спросил Федот.

Ее грубость действовала на него как дробинка на слона.

– Да если б ты знал, какой он крутой, ты бы в штаны навалил, понял?…

– Пусть несет свои штаны, навалю…

– Ты ему это скажи, понял?

– И скажу… Адресок не подскажешь?…

– Адресок?! – Лулу зашлась безумным смехом. – Мент, ну ты сказанул…

Больше она ничего сказать не могла. Смех душил ее.

– Совсем она у вас плохая, – невесело посмотрел на женщину Рома. – В Москву вам ее везти надо. Есть там одна клиника. Там надежно. Только денег стоит…

– Да деньги мы найдем. Лишь бы помогло…

Да, есть женщины в русских селеньях. Если коня на скаку и не остановят, то дом ради дочери продать могут. Такими женщинами можно только восхищаться…

Рома очень хотел, чтобы эта мать вылечила свою дочь. Только, увы, желаемое далеко не всегда становится действительностью…

В Рыбинке у Двупалого жила мать. В потемневшем от старости деревянном доме. Забор покосившийся, калитка вот-вот отвалится.

– Что-то не больно сын мать жалует, – заметил Рома.

С Цыпиной Двупалый работал года три, не меньше. Хорошие деньги получал.

И до нее в хорошем месте работал – не бедствовал. Мог бы матери забор поставить.

Собаки во дворе не было. Калитка не на запоре. Можно было спокойно подойти к дому, постучать в дверь. Но Федот не решился заходить во двор без разрешения. Несколько раз дал звуковой сигнал из машины. Потом позвал голосом:

– Хозяйка!…

Только никто на его зов не откликался. Разве что соседи.

– А вы кто такие будете? – подошла к ним полная женщина в цветастом платке.

В глазах чисто деревенское любопытство.

– А к Антонине Афанасьевне, от Семена, из Москвы…

Федот не торопился доставать свои «корочки».

– А чего он сам не приехал?

«Ей– то какое дело», -спросил себя Рома.

– А не может, – сказал он. – Друзья его в нехорошую историю попали…

– Какие друзья?

– А те, которые к нему из Рыбинки приехали…

– Да? А кто из них?…

– А что, у него много друзей?

– Раньше много было… А сейчас… – женщина потянула паузу.

– Что сейчас?…

– Да разве это друзья? Пьянь подзаборная… А вам, значит, Антонина нужна?

– Она.

– Дома она. Только вас не услышит. Глухая она…

– А чего Семен слуховой аппарат ей не купит?

– Ну да, еще чего. От него снега зимой не допросишься… А то вы не знаете?…

Федот собирался задать еще пару вопросов, но женщина уже вошла во двор, повела их с Ромой за собой. Дверь в дом была открыта. У большой русской печи возилась согбенная годами и убеленная сединами старушка. Чистенькая, благообразная. Ни дать ни взять – бабушка божий одуванчик.

– Афанасьевна, к тебе из города…

– От сына вашего, от Семена, – добавил Рома. Старушка с тревогой посмотрела на него. Обессиленно опустилась на лавку.

– Что с ним?

– Да с ним-то ничего, – громко сказал Федот. – А вот с друзьями его беда. В неприятную историю попали.

– Из нашей Рыбинки друзья, – уточнила женщина.

– Кто ж это? – немного успокоилась Антонина Афанасьевна.

Чужие проблемы ее волнуют постольку-поскольку. Лишь бы только с самим Семеном ничего не случилось.

– А вы разве не знаете?

– Нет, – покачала головой мать Двупалого. И с надеждой посмотрела на женщину. – Может, ты, Лида, что знаешь?…

Рома смотрел на нее с не меньшей надеждой. Эта женщина, похоже, была одним из «дикторов» деревенского «радио». Не зря она такая любопытная. Все ей надо знать.

– Да не знаю я, – пожала плечами Лида. – Может, Ванька, дружок его, знает. Семен к нему что-то зачастил…

– А часто он в Рыбинке бывал?

– Кто, Семен? Да целый год его здесь не было. Пропал куда-то. А потом объявился. Только в апреле раза три был. На машине своей приезжал… Ой, а что я вам все рассказываю? Может, вы бандиты какие?…

– Нет, как раз наоборот. Мы из милиции… Федот достал из кармана и раскрыл свое удостоверение.

– Милиция? – заохала старушка. – Что там Семен натворил? Набедокурил поди?…

– С ним все в порядке, – успокоил ее Рома. – С друзьями его проблема. В плохую историю они попали…

– А кто именно? – спросила Лида. – Вы уж скажите. Или нельзя?…

– Одного из них Ванькой зовут, – забросил наживку Федот.

– Ванька?… Так Ванька же дома. Я его сегодня утром видела. Пьяный, как всегда…

– А перегаром от него не тянуло?

– Перегаром тянуло, – кивнула женщина. – Как от паровоза тянуло… Это его брат меньший без перегара ходит. Ему самогон на черта не нужен…

– Наркотики?

– Они, проклятые…Откуда эта напасть, не знаю…

– А Захар знает?

– Захар? Какой Захар?…

– Ну есть у вас в Рыбинке Захар такой…

– А-а, у нас в Рыбинке? Захар?… Ну есть…

Лида почему-то потускнела ликом. Разговаривать ей вдруг расхотелось.

Зря Рома про Захара спросил. Знают все этого местного наркобарончика. И если не боятся, то побаиваются – это уж точно.

– Значит, Ванькин младший брат наркотики употребляет? – уточнил Федот.

– А я откуда знаю? У него и спросите!…

Больше Лида ничего не рассказала. Как воды в рот набрала. Слова из нее не вытянешь. Адрес некоего Ваньки Курякина дала Антонина Афанасьевна.

– Здорово, Иван свет Данилыч!

Федот бесцеремонно зашел в комнату местного алконавта Ваньки. Мать его в дом их с Ромой впустила. Только тяжко вздохнула, когда они показали свои «корочки». Будто давно ждала такого визита.

Ванька был пьян, что называется, навылет. Валялся на продавленной тахте в своей комнате. На вид ему лет пятьдесят. На самом деле не больше тридцати пяти – ведь он ровесник Семена Двупалого. В одном классе учились. Комната убогая, грязная. Словно с самого новоселья здесь никто не убирался. Из мебели только тахта, давно отслужившая свой век, грубо склоченный стол и пара табуреток. Рома поморщился – не нравилась ему жуткая смесь из винно-табачного смрада и вони грязных носков. Но надо терпеть.

– Вы кто? – тупо уставился на них Ванька.

– Я белая горячка, – с самым серьезным видом представился Рома.

– А я доктор. – Федот выставил на стол бутыль самогона.

Ванька ожил в момент. Слетел с тахты, трясущимися руками схватил бутыль, зубами откупорил пластмассовую пробку. Налил себе полный стакан, залпом осушил его до дна. Крякнул от удовольствия. И только после этого налил гостям, плеснул каждому по полстакана.

Стаканы грязные. Но не поэтому Федот и Рома отказались от угощения. Их мутило от одного запаха сивушного пойла. Это даже не «табуретовка», а чистой воды «карбидовка».

– Я за рулем, – покачал головой Федот.

– А мне еще за бутылкой идти, – нашел как «отмазаться» Рома.