Владимир Гурвич - Острова на реке

Они сели за стол. Мохов пододвинул Николаю самые аппетитные закуски. Он поднял голову и поймал удивленный взгляд жены; та смотрела на него так, словно рядом с ней сидел незнакомый ей человек. Ну, конечно, подумал он, ей удивительна его забота о телохранителе, она считает, что он способен заботиться исключительно о себе. Вообще-то она права, но если твоя жизнь попала в зависимость от другого человека, то сделаешь для него все, вплоть до того, что ноги помоешь. Но разве ей втолкуешь эту простейшую мысль, можно не сомневаться, что она считает, что он разыгрывает перед ней очередную комедию, изображая из себя альтруиста. А он давно не был столь искренен в своих действиях, как в данную минуту.

Мохов снова посмотрел на Алену. Говорить ли ей о том, кто сегодня почтил его своим посещением? Пожалуй, нет смысла скрывать, все равно узнает, раз он по глупости дал Нади свой домашний телефон и пригласил к ним домой, то она непременно и позвонит и придет. Это дама своего не упустит.

– Знаешь, кто был у меня сегодня? Никогда не догадаешься.

– Кто же?

– Надя.

– Какая Надя?

– Надя Король.

– Не может быть!

Мохов увидел, как мгновенно переменилось ее лицо, трагическая маска, которая она носила на нем почти постоянно, слетела, и оно стало оживленным и радостным.

– Почему же не может быть, – мгновенно раздражаясь, проговорил он. – Мы же не получали с тобой известие об ее смерти. Она приехала из Франции и заявилась прямо в мой кабинет.

Алена закрыла глаза.

– Я так часто думала о ней, вспоминала то наше лето.

– Она тоже его вспоминает. Она хочет, чтобы мы приехали к ней на дачу и провели бы там отпуск.

– Это было бы здорово! – с энтузиазмом воскликнула Алена.

– Я с тобой согласен, это было бы замечательно, но я вынужден был ей отказать.

– Отказать? – Голос Алены сразу же потух. – Но почему?

– Потому что хочу тебе напомнить, если ты малость подзабыла, что у меня большая фирма и очень много дел.

– Но может, мы все-таки поедем к ней хотя бы на несколько дней, я так соскучилась по Наде.

– Она обещала нас посетить, и ты сумеешь утолить свою жажду по общению с ней.

Он видел, что Алена вновь ушла в себя, стала хмурой и неразговорчивой. Но если она думает, что таким образом может повлиять на него, то сильно ошибается, он уже давно привык к ее такому поведению и не обращает на него ровным счетом никакого внимания. Он вдруг почему-то подумал о том, что визит Нади и ее дочери ничего хорошего ему не принесет; вот уже есть первое последствие их посещения, между ним и женой стало на еще одну обиду больше. Можно не сомневаться, что она надолго запомнит ему этот отказ. Ну и черт с ней.

Мохов взглянул на Николая, который невозмутимо перемалывал белыми крепкими зубами очередной ломтик колбасы, и усмехнулся; за то время, что он проведет в его квартире, он узнает немало любопытных деталей из семейной жизни своего щедрого патрона. Достаточно сегодняшней сцены, чтобы составить о ней вполне ясное представление. А их, этих сцен, без сомнения, еще будет немало, хватит аж на несколько действий. Ну да ладно, от него не убудет, даже если Николай кое-чего поймет из того, что понимать ему вовсе не обязательно. А сейчас ему больше всего хочется спать, он сыт своими проблемами по горло и желает хотя бы ненадолго забыть о них.

Обратную дорогу из просторного кабинета Мохова в более тесный гостиничный номер Надин и Патриция проделали почти молча. Дочь ни о чем пока не спрашивала, а мать ничего пока не объясняла. Но Надин знала, что Патриция копила вопросы и придет время она засыплет ими ее. Время это пришло после ужина. Была хорошая погода, и после очередного посещения ресторана они решили прогуляться по городу.

Они не спеша фланировали по Тверской улице и смотрели как слетали с разноцветных вывесок, словно птицы с веток, стайки всполохов света.

– Мама, у тебя действительно был с ним когда-то роман? – вдруг по-французски спросила Патриция.

Надин невольно насторожилась.

– Был, а почему это тебя удивляет. Разве тебе он не понравился?

– Он красив, – оценила внешние достоинства Мохова Патриция. – Но мне всегда казалось, что твой идеал мужчины несколько иной.

– Тебе правильно кажется, – посмотрела она на дочь, – но и он был тогда другим. Как, впрочем, и я была другой.

– И каким же он был?

– Он был идеалистом.

– Идеалистом!?

– Да, мы все были тогда идеалистами, и он в этом плане ничем не уступал другим. А что тебя удивляет, это практически неизбежный этап развития каждого человека.

– Не знаю, я в себе что-то не ощущаю идеалистку.

– Но это вовсе не означает, что ты ею не являешься. Просто ты напугана этим словом, а на самом деле я убеждена, что в тебе совсем немало идеализма, но ты не хочешь в этом себе признаться. А жаль, в идеализме нет ничего плохого. Как нет ничего плохого в юношеских или детских суждениях, как наивны они не звучали бы. Просто все, кто их слушают, понимают, что это тот этап, который надо пережить. Впрочем, я думаю, у нас будет возможность это проверить.

– Но хорошо, а сейчас он бы тебе мог понравиться?

– Не знаю, мы так мало виделись с ним после такой долгой разлуки.

– Мама, ты же все отлично знаешь, зачем ты устраиваешь это представление?

– Но я могу ошибаться. А раз есть такая вероятность, то хочется проверить так это или не так. Или ты думаешь, что можно разгадать человека только по одной встречи с ним? – насмешливо посмотрела Надин на дочь.

– По-моему, очень часто этого вполне достаточно.

– Это в тебе говорит неопытность. Как ты думаешь, моя дорогая дочь Патриция, тебя можно разгадать за один небольшой разговор с тобой?

– Ты же знаешь меня.

– То есть, если я правильно тебя поняла, разгадать тебя абсолютно невозможно. Так?

– Так, мама.

– Но почему же ты отказываешь в том же и другому человеку. Не считай себя сложной, а всех остальных простыми, как строение амебы. Ты просто не видишь других планов его личности. Уверяю, что если покопаться в Олеге, можно обнаружить массу самых разнообразных и прелюбопытных вещей.

– И насколько я понимаю, этими раскопками ты и собираешься заняться. Но, если мои уши меня не подвели, он отказался приехать погостить на твою дачу.

– С ушами у тебя все в порядке, но если ты думаешь, что наша партия может так просто завершиться, то ты плохо знаешь свою дорогую мать.

– Я так вовсе не думаю, мама.

– Надеюсь. Для меня было бы очень печально, если бы моя дочь столь плохо понимала свою родную мать. Но ты права в том, что задача действительно не из самых легких. Но зато и победа окажется особенно почетной.

– А что мы будем делать завтра?

– Ты все, что захочешь. А я отправлюсь еще к одному своему старому другу.