Евгения Михайлова - Роль любимой женщины

– Понимаешь, мне в ней плохо. Я в ней заблудилась. Ты поможешь, Алеша?

– Да. Конечно. Можешь считать, что ты нашла покупателя. У меня трое детей. Мне нужны еще квартиры. Твой вариант – новую маленькую клетку для райской птички, конечно, подберут. Я постараюсь, чтобы разница в сумме была максимальной.

– Спасибо, – вздохнула она облегченно.

– Тебе спасибо. Мне всегда нравилась квартира отца.

Сердце Алены забилось ровнее. Отсрочка приговора. Будет какое-то время собирать собственные осколки и что-то придумывать. И вот тут-то она и почувствовала странное напряжение между ними. Алексей протянул руку, чтобы включить музыку, нечаянно коснулся ее руки и отдернул ладонь, как от удара током. Он приспустил окно с ее стороны, задел ее плотную черную юбку – и подавил вздох, как от боли. Она посмотрела на него, на его щетину, на отведенный от нее потемневший взгляд и все поняла просветлевшим вдруг мозгом, горящие угли прозрения рассыпались по ее телу.

Они приехали к художнице. Прошли в мастерскую. Там нахлынули другие чувства. Алена гладила высеченное белым на черном мраморе лицо мужа, поражалась и ужасалась его живой красоте. Металась ее душа в поисках его на земле. Алена плакала. Гладила руки художницы.

Алексей стоял неподвижно. Он никогда не встречал такого поведения у женщины. Таких эмоций, такого их выражения. Такой свободы в горе… И, наверное, во всем. Алена целовала мертвые губы в мраморе и не чувствовала, как рядом стынут в тоске и вожделении губы живые.

На удивительно удачный на самом деле портрет отца он тоже смотрел с болью. Алексей очень любил отца, а смотрел на него сейчас почти как на соперника. Как предатель. Как похититель чужих сокровищ смотрел. Если его, Алексея, продержать в его отчаянии и тупике еще год, два, неизвестно сколько, – может случиться что угодно. Сейчас ему кажется, что он мог бы, как маньяк, поджечь дом, убить родного отца. Они в одной ловушке. Валентин, который там, и Алексей, его сын, который здесь.

Потом они купили белые и красные розы, поехали на кладбище. Алена аккуратно разложила цветы на могиле. Алексей перекрестился на крест с иконой, стал молиться про себя. Только молитва была не о том, не о покое души отца. Бог, наверное, в ужасе от той молитвы, с какой обратился он. Смотреть на Алену, которая нагибалась, поворачивалась, всхлипывала, поправляла волосы, вытирала слезы тоски по тому, что осталось от ее оборванной любви, – было мукой. И мукой далеко не сострадания.

Алексей отвез ее домой, не помог выйти из машины, сказал «до связи» и не посмотрел ей вслед. Но она ушла, а он смог шевельнуться, отмереть лишь минут через двадцать.

Алена проснулась среди ночи, как будто ее грубо разбудили. Долго не могла поймать собственное дыхание. Сбросила влажную ночную рубашку. Что ей приснилось? Долго вспоминала. И вспомнила. Просто куски того, что было днем, что днем скрывал от нее занавес слез. Взгляд Алексея, который она почувствовала только сейчас, слишком сдержанные удаленные движения, как будто он надел на себя кандалы. Мрачные и страдающие глаза.

А потом началось это. Горячая волна поднялась от кончиков пальцев ног до корней волос на голове. Все тело вдруг воспламенилось. И Алена металась, кусая до крови губы, выжигая слезами свои сухие глаза. В отличие от Алексея она очень хорошо знала, что такое страсть. Вершиной возможной страсти ей казалось то, что было разбужено самым опытным на свете любовником – ее покойным мужем. Разбужено после тягостной, мрачной спячки тяжелейшего брака. Руки Валентина, его губы, его приказ умели в любой ситуации вырвать ее из клетки застенчивости, стыда, самообладания. Да, ей казалось это вершиной. А теперь больше не кажется. Страшное открытие. И Алена металась на своей огромной супружеской кровати. Холодный и жестокий рот пасынка-аскета терзал ее всю… Через всю Москву. И спрятаться не было никакой возможности.

А утром позвонил знакомый режиссер Максим Дымов. Сильный, изобретательный, рисковый мастер. Они никогда не работали вместе, просто были в хороших отношениях. Максим все обещал, что придумает для нее что-то необычное.

– Как ты, Алена? Все не решался позвонить сказать тебе слова. Мне очень жаль. Я был на кладбище. Мы не стали подходить: там публика, как на светском рауте.

– Нормально, Макс. Спасибо.

– А у меня к тебе предложение. Созрело-таки.

– Я как раз думала о работе. Ты знаешь, я не смогу пока.

– Не торопись отказываться. Это предложение только для тебя. Фильма нет, сценария нет. Ничего нет. Кроме желания снимать тебя в фильме о тебе. Сценарием станут твои мысли, чувства, твоя жизнь. Я даже не собираюсь просить на этот эксперимент деньги. Соберу минимум по сайту «Планета РУ». Для съемок хочу просто арендовать квартиру. Других актеров набирать по ходу. И это будут не только профессионалы.

– Я согласна. От такого ни одна актриса не откажется. Ты так решил на кладбище?

– Да. Вот видишь, как ты сразу схватила мою режиссерскую мысль. Значит, работаем. Для начала: какую фразу ты бы сказала о себе сразу, не задумываясь?

– Без него, – произнесла Алена.

– Вот и название, – выдохнул Максим.

Частный детектив Сергей Кольцов приехал в офис к Алексею Кривицкому с докладом. Взглянул на измученное лицо самого дорогого своего клиента и подумал: «Тяжело как-то тебе, старик».

– Приветствую, Леша, – произнес вслух. – Пришел отчитаться по тому, что есть и может быть. Ты по ходу прикинешь, в каком месте можешь принять участие. Есть моменты, которые без тебя никак не просматриваются.

– Привет, Сергей. Очень рад. Буду стараться, так положено отвечать командирам?

– Примерно. Начну с плана. Подозреваемые. Три пункта. Дальний круг, то есть лица, которые общались с твоим отцом достаточно редко, удаленно, исключительно по делам. К семье и Алене ни малейшего отношения. Проживать могут в любой точке земли, с которой Валентина связывали какие-то дела. Твое участие – то же, что мы и обговаривали. Поиск переводов, совпадающих по сумме с вкладом, снятым отцом. Эти деньги должны были где-то засветить в ближайшие после убийства дни. В ячейках надолго такую сумму не оставят, ясно, что ее ищут. Тут кроме тебя нам помогают и другие финансисты, в том числе экономические разведки других стран. Следующий пункт. Средний круг. Это более тесные и регулярные контакты. В том числе и знакомые Алены. Ее знакомства и абсолютно все встречи – по работе, личные друзья, просто приятели, что-то эпизодическое. Необходимо и ее участие.

– Одно скажу сразу. Друзей и подруг у Алены нет. По крайней мере, пока она жила с отцом, ни с кем не дружила. Папа как-то сказал: «Странная женщина – моя жена. Никакого интереса к тусовкам, нет подруг по тряпкам и сплетням, нет приятелей для трепа по телефону».