Яна Уайт - Три правила войны

Оба Джилса вскочили, но мастер на корню пресек их попытки протестовать.

– Заседание закрыто. Все вопросы рассматриваются только через юридических представителей.

И мастер вышел из комнаты через дверь, находящуюся в «судебной» части комнаты. Из той же двери вышел прежний вертлявый человечек и стал всех выгонять из комнаты, где только что свершилось правосудие.

Анна подошла к Джилсу.

– Я же сразу сказала «иди в жопу», а ты не послушал, – и спокойно удалилась из комнаты, чувствуя спинным мозгом, как Джилс пинает так любовно разложенные на полу папочки.

На следующий день Анна и Тони провели незабываемый День Валентина. Тони смеялся как ненормальный, когда Бобик ему рассказал про то, как Анна «опустила» страшного Джилса в зале суда, не давая ему с комфортом расположиться за столом. Но смеялись все недолго.

Еще не прошла неделя, как все заинтересованные стороны узнали, что Джилс опять использовал свой излюбленный трюк – новый иск с заморозкой решений по старым. Анна снова вспомнила про свой совет, она поняла, что этот клещ не отстанет от них, пока не сдохнет или пока ему не повыдергивают лапки. «Ну что же, будем калечить членистоногих», – решила она.

Брать быка за рога Анна научилась еще в детстве, проводя летние каникулы на родине деда под Рязанью, где ее быстро научили определенным социальным навыкам. Она моментально заметила, что в Англии типично русская настойчивость участника очереди в сберкассу или, не дай Боже, посыл по матушке, чрезвычайно выбивает из колеи английских чиновников, особенно в таких чопорных отраслях, как юриспруденция или финансы. Очередей в младом возрасте Анна отстояла тысячи, а с деревенской шпаной конфликты решала виртуозно. Для английской судебной системы настали экзотические времена: практически каждый день Верховный суд, Комиссия по благотворительным организациям, налоговая и даже регулятор юристов – Совет по регулированию качества юридической работы получали несколько звонков и писем от сумасшедшей русской, которая требовала ответа на поставленные вопросы, не понимая намеков, что не только манера ее разговора была верхом неприличия, но и сам факт требований возбуждения дела. Дело Джилса для каждой инстанции было невыносимым геморроем, начиная уже с того факта, что практически каждой из этих организаций, для начала, пришлось бы признаться, что они не только позволили мошеннику использовать систему по полной программе, но и в том, что они ему позволяли это делать, безнаказанно, многие годы. Но вода, как известно, камень точит, и сумасшедшая русская в своем безумстве продвигалась все выше и вертикальнее по всем инстанциям, жалуясь уже не только на шалости Джилса, но и на отказы рассмотрения ее жалоб. В конце концов, поезд тихонечко тронулся, инстанции поняли, что от русской чумы не отвязаться, и начали потихоньку выполнять свою работу. Кристиан получил ряд писем из соответствующих органов с вежливыми просьбами ответить на ряд вопросов, кои были не менее вежливо проигнорированы адресатом, ибо в Англии такая реакция на требования властей не только возможна, но и широко практикуема. Анна начала понимать гениальность «Алисы в Стране чудес», маразм системы был сказочный.

Поняв, что судебная система хранит интересы Джилса как свои, Анна задумалась, что же делать дальше. Идея пришла во время просмотра новостей в десять вечера по Би-би-си – одним из сюжетов был рассказ о скандале вокруг News of the World, газете, которая поставила жучки в телефоны некоторым селебрити и политикам, а потом публиковала информацию, полученную из этого источника. Сам по себе сюжет был занимателен, но ухо Анны выловило еще одну существенную деталь – расследованием этого преступления занималась комиссия во главе с президентом Верховного суда, господином Левесоном. «Дядька явно не боится пойти против системы – вон как шов трещит», – поняла Анна. И решила написать напрямую президенту.

Она понимала, что у нее есть только один шанс привлечь внимание такого важного человека, и для этого отключила гены рязанского дедушки и включила польско-шляхетские гены бабушки, вот такая адская смесь бурлила в ее венах. Может быть, когда-нибудь, письмо Анны Левесону будут изучать в английских школах, а оригинал продадут в «Сотбис» за миллионы. Промучившись часа три, Анна наконец-то родила три страницы шедевра – она написала эссе, где с чисто английским юмором и кембриджскими запятыми сравнила пакости, творящиеся в родном Верховном суде, с сюжетами «Пиквикского клуба», намекая в качестве неутешительного вывода на полную коррупцию судебной системы ввиду ее полного компромата таким прохвостом, как Джилс.

Примерно через две недели с судебного Олимпа посыпались лещи – насколько Левесон проникся стилем или содержимым шедевра Анны, история умалчивает. А вот результат в очередной раз подтвердил, что в любой системе всегда надо заручиться поддержкой крупной и мохнатой лапы сверху. Анне вдруг ответили все организации, синхронно и по всем пунктам. В Верховном суде состоялось заседание, инициированное самим Левесоном, где в экспресс-порядке рассмотрели все дела Джилса на предмет присутствия в оных хоть капли здравого смысла. Так как никакой влаги не было обнаружено, был выдан категорический именной запрет для господина Джилса когда-либо приближаться к белому готическому зданию на Стрэнде с целью возбуждения судебного иска. Резко проснулась и Комиссия по благотворительным организациям, которая возбудила тщательное расследование деятельности организации, к коему присоединилась и налоговая. Начался массовый исход юристов, работающих на Джилса, которые моментально покинули бывшего работодателя – репутация дороже. Ночной кошмар Бобика и других жертв Джилса закончился, а сам обанкротившийся Кристиан, по слухам, в данный момент живет с какой-то толстой черной и постоянно обкуренной бабой в квартире, находящейся в одном из самых страшных муниципальных сламсов Лондона.

– И вот после этого y меня с легкой руки представителей местного населения появилась кличка Киллер, так как Джилса я разделала на атомы. Это ваше английское чувство юмора такое, – пояснила Анна.

Детектив Враттен покачал головой.

– Сделала ты его капитально, не спорю. Очень эффектно, но все-таки назвать Киллером, да еще женщину, некрасиво.

– Ну, это уже секреты вашего менталитета. Я не обижаюсь.

Детектив помолчал и сконцентрировался на дороге. Прошло уже полчаса после того, как они выехали из Орвингтона. Анна сразу указала направление на Канэри-Уорф – финансовый район Лондона. Продираясь сквозь утренние пробки, Враттен даже не пытался задать вопрос, с какой целью они туда потащились – с этой женщиной вести пустые разговоры бесполезно.