Уваров Григорий - Моменты

Вдруг, всего на минуту Крис представил себе совершенно нелепую ситуацию, что он мог перепутать. А вдруг весь месяц он переписывался с этой Мартой, что живет с ним в одном доме? Вдруг есть другой Крис, который точно так же познакомился с его Мартой? Вдруг они перепутались у ресторана, ведь встреча была в одном месте? Марта с шестого этажа сказала, что опоздала на полчаса. Что если он должен был встретиться с этой Мартой, но пришла другая? Вдруг две пары, чудесным образом похожие друг на друга, перепутали свои половинки? Ведь они не видели лиц своих собеседников, а договаривались о встрече по красной куртке. Что если произошло настолько фантастическое совпадение?!!

– Но так ведь просто не бывает, – сказал Крис вслух своим мыслям, пытаясь вспомнить, видел ли он у того ресторана еще кого-нибудь с букетом белых роз. Но, улыбнувшись, погнал сомнения прочь.

Крис был так близок. Его разум не позволил ему разобраться в этой непростой загадке, и поэтому он поступил, как все нормальные люди – смирился. Потому что на самом деле это выглядит нелепо и невероятно. Любой человек, случись с ним подобное, счел бы это невозможным. Мол, так не бывает. Но каково было бы удивление Криса, если бы он узнал, что все сложилось именно так, как он предположил. Они действительно перепутались у того ресторана. Потому что Все бывает.

Меня считают сумасшедшим!

Тут, собственно, даже и говорить нечего – это обыденно. Есть общество, в котором сложились свои порядки и свое некое представление нормальности, а я пошел против. Такое случается повсеместно и повседневно. Это называется идеальным течением жизни. Все в нашем мире должно складываться так, обязательно кто-то должен быть бедным, чтобы другой стал богатым, кому-то просто патологически должно не везти с противоположным полом, чтобы другой купался в ласке и заботе. Кто-то должен стать изгоем, чтобы другие могли сплотиться. Это закон. Равновесие. Как Инь и Ян. Лично я называю это несправедливостью. Ну, а как бы еще я считал, будучи изгоем? Возможно, находясь по другую сторону черты, я бы думал иначе. А пока…

А пока положение у меня самое никчемное. Это, конечно, как посмотреть, но в моем случае хорошего угла обзора просто не найти.

У каждого из нас рано или поздно возникают вопросы: кто мы, зачем мы и кому мы вообще нужны? У меня это произошло в 12 лет. Когда родители узнали, что я сумасшедший, добрый доктор назначил мне бесплатное лечение в частной клинике для душевно больных. «Не беспокойтесь за него. У нас профессиональная программа и выдающиеся специалисты в этой области. В конце концов, он не единственный, с кем произошло… такое». Когда чужой человек говорит о твоем ребенке, как об испорченной вещи, в лучшем случае это должно обернуться сломанной челюстью у вышеупомянутого субъекта. Но мои родители повели себя иначе. Они были согласны на мое лечение.

Я навсегда запомню эти заплаканные глаза матери и этот пустой отрешенный взгляд отца. Словно на меня возложили огромные надежды, а я все запорол. Уверен, с родительской точки зрения все именно так и выглядело. И вот, когда люди стали жаловаться на мое из ряда вон выходящее поведение чаще прежнего, а доктор повесил на меня ярлык сумасшествия, я четко осознал, что совершенно никому в этом мире не нужен. Никому!

Да, в свои 12 лет я сбежал из дома и уже месяц веду бродячий образ жизни. Как я живу? А вот это вас не касается. Но скажу вам честно, если ты стремишься жить и выживать, то непременно найдешь способ, как это сделать. Целый месяц я шел в одном направлении, постепенно удаляясь от родного города. За всю мою недолгую пока что жизнь это было самым дальним путешествием. Пока, наконец, я не пришел сюда, в Миллениум.

Огромный город встретил меня шумом тысяч скоростных автомобилей и суетой несметного количества людей. Стеклянные небоскребы буравили облака, создавая фантастический пейзаж мегаполиса. Здесь я и задержался. А был ли смысл идти дальше? От моего родного городка я ушел на много километров. Двести? Триста? А, может, и пятьсот. Я шел целый месяц, поэтому черт его знает, сколько километров осталось позади. Сомневаюсь, что здесь меня станут искать. Если вообще искали.

Да, я так до сих пор и не сказал вам, почему меня считают сумасшедшим. А очень просто – я вижу мертвых.

Знаю, звучит не то чтобы глупо, а вообще нелепо, но это чистая правда. Знаю, как воспринимаются такие слова от двенадцатилетнего мальчишки, но, если говорить на чистоту, мне не важно, поверите ли вы мне или нет. Не знаю врожденный ли это дар или приобретенный, но обнаружил я его в себе только в девять лет. В тот год бабушке сильно не здоровилось. Тем временем, пока она медленно угасала, родители делали ремонт в ее квартире. Не знаю, как бабушкина болезнь повлияла на смену планировки. Может, родители думали, что это как-то поможет ей поправиться.

Но она не поправилась…

В девять я впервые познакомился со смертью. Она отняла у меня единственного любимого и дорогого человека. Уже тогда я остался один, но еще не понимал этого.

На следующий день после похорон, я поднялся к себе в комнату и увидел бабушку. Она сидела на диванчике и увлеченно смотрела телевизор, хотя он был выключен. Экран этого старенького аппарата зиял черной дырой, вместо того, чтобы транслировать новости, которые так нравились бабушке при жизни. Сама она казалась совершенно здоровой, а на ее лице была обрамленная морщинками добрая улыбка. Помню, мы тогда проболтали целый вечер. Пожалуй, только с ней я мог делиться всем на свете.

В тот же день я рассказал о случившемся родителям, но мне само собой не поверили, сославшись на то, что я очень сильно переживал из-за смерти бабушки. Когда же мне удалось уговорить маму подняться наверх, в комнату, она ничего не увидела, и мне это стоило строгого выговора.

Хотя бабушка все это время сидела на диване и смотрела выключенный телевизор. Да, она стала призраком. И видел ее только я. Бабушка никогда не вставала с дивана, но мне было безумно приятно, что после всего пережитого она осталась со мной.

Позже я встретил на улице еще одного призрака, совершенно незнакомой мне женщины. Сквозь нее свободно проходили люди, а она медленно шла по тротуару, не обращая на это никакого внимания. Я вежливо поздоровался с ней тогда, на что она мило улыбнулась и ответила тем же. Ее приветствие прозвучало одновременно с недоуменным «Э-эмм… ну, привет» проходившего рядом с ней высокого парня, который, конечно же, не видел женщину-призрака.

А потом я стал встречать умерших везде, и таких было немало. Их вовсе не удивляло, что я с ними здороваюсь, и позднее многие из них стали моими друзьями. По правде сказать, общаться с призраками гораздо интереснее, чем с живыми людьми. Умерших ничего не беспокоит, они никуда не спешат и никогда не обманывают. Вся жизнь уходит на второй план, остается лишь возможность созерцать.