Павел Астахов - Невеста

– У меня нет родственников, – сказала Кристина. – И, по-моему, я тебе об этом говорила. Я воспитывалась в детском доме.

– Ладно. Кто из знакомых у тебя остался в Новосибирске?

– Думаю, что сейчас никого. Нас распустили еще в 1994 году, и я почти ни с кем не поддерживала отношения. К тому времени, когда я уезжала из Новосибирска, больше половины моих однокашников разъехались, а некоторые уже умерли.

– Но десять лет – это не вечность, Кристи! – воскликнул Павлов. – Неужели там никого не осталось, кого бы ты знала?! Ты же там работала, училась!

– Да, я окончила социально-педагогический институт, заочное отделение. Но, допустим, ты найдешь какого-нибудь профессора, у которого феноменальная память, и он вспомнит меня даже спустя десять лет (и это принимая во внимание, что я училась заочно!). Что он тебе скажет? Что я носила короткую юбку и курила у ворот института?

– А твоя работа? – не успокаивался Павлов.

– Ты о пиццерии? – хмыкнула Яснова. – Тема, я даже не знаю, существует ли она или ее снесли на фиг!

– Кристи, успокойся.

– Разве за эти преступления нет никакого… как это – срока давности? – всхлипнула она.

– Есть. За особо тяжкие преступления срок давности по Уголовному кодексу составляет пятнадцать лет.

Кристина подавленно молчала, пытаясь переварить свалившуюся на нее информацию, а Павлов продолжил:

– Я узнал, что по этому делу в живых остался лишь один человек, он сейчас отбывает срок там же, где-то в Новосибирской области. Его кличка Одессит. И я собираюсь выйти с ходатайством о проведении очной ставки между ним и тобой. Милещенко будет обязан удовлетворить мое ходатайство, поскольку это требование закона, и в сложившейся ситуации очная ставка или допрос Одессита – большой козырь для нас. Когда Одессит скажет, что не знает тебя, перевес будет в нашу пользу.

– А вдруг не скажет? – спросила Кристина.

– Что?! – переспросил Павлов, резко повернувшись к ней.

– Тема, мне страшно, – опустила голову Яснова. – Мне кажется, если у нас с этим уголовником произойдет очная ставка, мне будет только хуже. Не злись на меня, пожалуйста. – И она, не выдержав, заплакала.

– Я ничего не понимаю. Объясни, что происходит!

– Господи, я так мечтала, чтобы это все закончилось! – сквозь слезы проговорила Кристина. – Сколько раз я молилась, чтобы та жизнь осталась за стеной и больше мне ничего не напоминало о прошлом!

– Кристи, успокойся. Посмотри на меня, пожалуйста, – попросил Артем, протягивая ей платок.

– Я знала Бугрова, – вытирая лицо, произнесла Кристина. – Лично.

– Насколько близко? Извини, но я вынужден задать этот вопрос, поскольку в прошлый раз ты скрыла от меня факт вашего знакомства.

– Ты не бросишь меня, Тема?

– Тебе не кажется, что ты бежишь впереди телеги, Кристи?

– Он был моим любовником, – смотря себе под ноги, вздохнула Кристина.

– Так, – проговорил Артем, пытаясь привести в порядок хаотично мечущиеся мысли. – Уже теплее. Что-то еще?

– Не ерничай, Тема, прошу тебя. Теплее, горячее…

– Я тебя слушаю.

– Это было лет тринадцать назад. Мы познакомились случайно, он подвез меня на машине. Я знала, что у него есть семья, но тогда не придавала этому значения, в голове ветер гулял. Бугров помог мне с работой и учебой, и какое-то время мы были с ним близки. Он знал, что я из детдома, и всячески опекал меня. Но потом полностью ушел в работу, и наши встречи становились все реже и реже.

В конце концов я дала ему понять, что между нами все кончено. Дмитрий не хотел воспринимать мои слова всерьез, менты – они все такие, – жалко усмехнулась она. – Куда вольготнее чувствовать, что ты первым выступил инициатором разрыва отношений.

Но тем не менее он помог мне устроиться в Москве и предоставил, так сказать, стартовый капитал, при этом постоянно говорил, что я ему ничего не должна. Я обустроила свой бизнес и потихоньку начала работать с «Олимпом», потому что спорт – это мое. Я выплатила ему все деньги, которые он мне давал, даже с процентами. Но даже после этого чувствовала, что он затаил на меня злобу и обиду.

– Все равно не вижу связи, – пробормотал Артем.

– Павлов, раскрой глаза! – устало произнесла Кристина. – Я сегодня всю ночь не спала, все думала, думала… и знаешь, пришла к выводу, что в этих бандитских разборках, куда хочет приплести меня следователь, наверняка замешан Бугров! Ты ведь не считаешь, что я как-то связана с этими уголовниками?! Он никогда не посвящал меня в свою работу, но ведь ты адвокат, причем первоклассный! Сам знаешь, на что готовы пойти люди в погонах, чтобы выслужиться перед начальством! А уж отомстить любовницам, которые сами их отвергли, это им раз плюнуть! – Она перевела дух и возбужденно продолжила: – Я понятия не имею, каким образом на этом проклятом ноже оказались отпечатки моих пальцев! Ты видел его?

– Видел. Это обычный нож, используемый при готовке. Официально говоря, хозяйственно-бытового назначения. Но я не понимаю другого. Зачем Бугрову так подставлять тебя? Где логика? – Павлов встал и заходил по комнате. – Этот нож – вещественное доказательство. И, кстати, чужие «пальцы» на нем – прежде всего удар по престижу самого Бугрова. То есть человек, оставивший отпечатки, гуляет на свободе. Это брак в его работе, ты что, не понимаешь?

– Артем, этот Одессит – наверняка человек Бугрова! – дрожащим голосом произнесла Кристина. – Я тебе точно говорю! У него там все повязано, хоть он и уехал в Москву! И этот зэк скажет то, что прикажут ему люди Бугрова! Если ты отпустишь меня на эту очную ставку, я вообще оттуда не вернусь! Ты что, не понимаешь этого?!

– Боже, просто какое-то сумасшествие! – пробормотал Павлов. Ему стало жарко, и он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – И все же. Почему ты мне о нем раньше не говорила? Неужели ты считаешь, что я стал бы попрекать тебя прошлым?

– Я надеялась, что вся эта грязь осталась там, в той половине моей жизни. Прости меня. Тема, ты мне веришь? – прошептала Кристина. – Если нет, то мне вообще нет смысла жить. Ты – самое дорогое, что у меня осталось.

– Мне очень хочется, чтобы все сказанное тобой было правдой.

– Хорошо, давай пойдем другим путем. Скажи, ты ведь можешь заявить следователю о том, что я желаю пройти проверку на детекторе лжи?

– Вполне. От тебя потребуется лишь заявление, – ответил адвокат.

– Так вот, Тема, я прошу, даже нет, настаиваю на этой проверке.

– В общем, это, конечно, можно устроить. Только поясни, для каких целей тебе это нужно? Хочешь оправдаться передо мной или оказаться на свободе?

– Честно? Сейчас я не в той ситуации, чтобы сентиментальничать, я просто хочу на волю. И еще хочу, чтобы ты знал: я говорю правду.

– Знаешь, Милещенко тоже может прийти в голову мысль допросить Одессита. Тогда ему достаточно отправить новосибирским коллегам поручение, и через пару дней все будет известно, – заметил Павлов.