Виктор Каев - Яд замедленного действия. Детективные истории

Он был здорово похож на актера Александра Абдулова, только, как бы, сильно пьющего. По странной детской логике Абдулов отождествился с героем фильма «Гений», у которого была кличка «папа». На своих занятиях Александр Николаевич требовал от учеников, чтобы они называли его «товарищ майор». Объединив всё вместе, дети синтезировали кличку «товарищ папа». Так бывало в школе, когда учителя недолюбливали. При удивительном внешнем сходстве с Абдуловым майор был совершенно не похож по характеру на героя фильма. Дети считали его занудным сварливым «сухарём». И, пожалуй, были правы. Я тоже не питал к нему тёплых товарищеских чувств. Как-то случилось побывать в общей компании на учительской вечеринке. Я, конечно, смог с ним вдвоём крепко набраться, но поговорить с ним по душам и в той ситуации оказалось невозможно. То его начинало тянуть «на подвиги», то мне приходилось выслушивать его нытьё о незадавшейся жизни. К тому же я терпеть не мог в школе людей, не умеющих правильно строить свою речь и не обладающих чувством юмора. А ему ни то, ни другое совершенно не было свойственно.

Правда, сейчас он вёл себя вполне достойно. Он присел рядом с Верой Ильиничной и тихонько, хоть и странно, её успокаивал, мол, директора могут хоть все перестреляться, а школы остаются. Надо жить…

– Сергей Аркадьевич! Здесь из милиции приехали!

Голос Людочки из распахнувшейся двери заставил меня вздрогнуть. Я, всё больше осознавая провал своей затеи с трёхдневной рыбалкой, разозлился на неё.

– А при чём тут я? Чего ты мне тут рапортуешь? Здесь начальство имеется!

Девушка смутилась и перевела взгляд на завуча.

– Извините, Вера Ильинична…

Но на пороге, оттесняя Люду, уже возникла фигура мужчины невысокого роста, крепкого сложения с красным круглым лицом и маленькими жёсткими серенькими глазками. Я его узнал. Он приходил по поводу Светы Лазаревой. Это моя ученица. Около месяца назад вечером она шла с тренировки домой, когда была изнасилована и задушена каким-то ублюдком. Его глазки внимательно ощупали всех, и остановились на мне.

– Насколько я помню, Вы – Селезнёв?

Я и без того понимал, что перспектива моего отпуска становится всё сомнительнее. А после этого вопроса, вдруг, ясно осознал, что мне, как всегда, опять не повезло! Ч-чёрт! Ну и карма же у меня! Вздох вырвался сам собой.

– Ну, я…

– Капитан Изотов. Уголовный розыск. Сами понимаете, не могу сказать, что рад новой встрече. Нам с Вами нужно пообщаться.

Он говорил негромко, но весьма убедительно. Я пожал плечами и удручённо кивнул. Он сузил и без того мелкие глазки.

– В таком случае Вам придется остаться здесь, а остальных попрошу удалиться на свои рабочие места.

Я виновато взглянул на коллег, безысходно махнул рукой, и уселся в единственное здесь мягкое и глубокое кожаное кресло.

Да. Когда не везёт – тогда не везёт! Изотов и, подъехавший чуть позже, следователь продержали меня больше часа. Уже закончили работу эксперты. Уже увезли тело Минакова. Уже опечатали его кабинет. А сыщики всё ещё расспрашивали меня о покойном, о его отношениях с подчинёнными. Почему-то, они попросили меня участвовать в их беседах с учениками, для чего мы с ними прошли почти по всем старшим классам. Отпускал меня Изотов как-то неохотно. Я бы не удивился, узнав, что он считает меня стрелявшим в Минакова, прежде чем кто-либо появился в приёмной и учительской. Честно говоря, мне тоже было не понятно, как это я ничего не видел и не слышал. Ведь выстрел, по всему выходило, должен был грохнуть в 7.30—7.40. А я в это время строчил своё заявление в учительской. Правда, в следующие три-пять минут моё одиночество прекратилось. Пришла Людочка, появился Александр Николаевич. Вошли в учительскую и ещё два или три учителя. Но и они – ни сном, ни духом… Короче, чертовщина какая-то.

Изотов сказал, что в руке Минакова всё же оказался «Макаров». Но, провалиться мне на месте, если это было самоубийство. В моём сознании такая версия никак не хотела подклеиваться под ту картинку, что я видел в кабинете директора.

Когда, наконец, капитан разрешил мне уйти, я поспешил к своим одиннадцатиклашкам, у которых числюсь не только учителем истории, но и классным руководителем. Мне на них, как правило, не хватает времени. Максимум, ежедневно забегаю на несколько минут, да раз в неделю провожу классный час. Когда изредка удается организовать с ними что-нибудь неординарное, это для них сразу становится «великим событием». Но сегодня нельзя было не зайти. От таких ЧП они, пожалуй, на ушах стоят. Я постучал тихонько в дверь кабинета химии, из-за которой негромко доносился голос Ирины Сергеевны. По расписанию был её урок. Дверь распахнулась. Она, как обычно, мне обрадовалась, хотя её глаза сегодня смотрели серьёзно.

– Вы к своим?

– Если не возражаете…

– Конечно-конечно! Мы, всё равно, здесь никакой химией не занимаемся.

Она развернулась, мотнув пышной, с бронзовым отливом гривой мелко завитых волос, и прошла к окну. Между прочим, походка её, если смотреть вслед, была вполне грациозной.

Я вошёл. Ребята встали.

– Здравствуйте. Садитесь.

Они опустились на свои места так тихо, что я забеспокоился о полноценности своего слуха. У Зины и Женьки глаза почти на мокром месте. Остальные тоже очень встревожены и возбуждены.

– Ну, что, дамы и господа? Взволнованы? Да, братцы! На нашу школу прямо напасть какая-то! Не опомнились ещё от трагедии со Светланой, как снова несчастье.

Из угла раздался голос Володьки Челнокова:

– Сергей Аркадьевич, а это правда, что он застрелился?

Я нахмурился.

– Умер от огнестрельного ранения в грудь.

– Так его убили?!

– Пока неизвестно. Идёт следствие.

По рядам сначала пробежал лёгкий шумок, потом все разом заговорили.

– Сергей Аркадьевич! Но ведь он же – директор школы, а не мафиози какой-нибудь! За что же его убивать?

Это уже Сашка Ситлецкий выдавал мысли вслух. Я поднял руку.

– Тихо, тихо! Ну, зачем мы будем придумывать свои версии? Они же, всё равно, безосновательны. Давайте лучше возьмём под контроль свои эмоции. Он известен нам как хороший человек. Давайте с уважением отнесёмся к его памяти. И минутку помолчим.

В классе наступила тишина. Я обвёл ребят взглядом. Красавчик Ситлецкий, маленький, но умный и амбициозный Костик Стрельцов, Генка Маркарьян – будущий медалист, Ира Коноплёва – звезда нашего класса, Маша Берг, Наташа Фокина – все смотрели на меня глазами, в которых не было досужего интереса к сенсации. Им было по-настоящему жаль Минакова как своего директора. И как человека тоже. А ещё им было страшно.

Я посмотрел на Ирину Сергеевну. Стоя спиной к окну, она присела на подоконник и вытянула скрещенные длинные и чуть неровные ноги, затянутые в чёрные джинсы. Она была очень серьёзна, когда прямо взглянула мне в глаза.

Читать дальше