Виктория Вайс - Недетское кино. Страсть

Дверь подъезда скрипнула, и на порог вышел Павел. Он чиркнул спичкой, прикурил, прикрывая огонь сложенными ладонями, крепко затянулся и сел на лавочку, не заметив, что рядом села Софа.

– Как футбол? – чуть слышно спросила она.

Павел даже не отреагировал на появление жены, как-будто знал, что она окажется здесь.

– Сама же всё знаешь, – ответил он, выпуская дым изо рта.

– Наши проиграли?

– Позорно проиграли… – Он отшвырнул недокуренную сигарету и повернулся к жене. – И что теперь?

– Ничего особенного… – задумчиво ответила Софа, – ты сможешь смотреть футбол сколько тебе будет угодно и с кем угодно.

– Ты собираешься бросить меня?

– Нет, милый, это ты бросил нас.

– Но ведь ничего же не было…

– Ну как же «не было»? Мы где сейчас сидим? Под чьими окнами? Ты туфли парадные надел, брюки выгладил, я не удивлюсь если на тебе и трусы чистые.

– Это ничего не значит, – повысив тон, попытался оправдаться Павел.

– Это значит лишь одно – тебя больше нет, ты для меня умер, – Софья с трудом сняла обручальное кольцо и положила его на лавочку.

Развод был тихим и очень быстрым. Никто из окружающих ничего не заметил и не понял. Вика с мамой после всей этой неприятной процедуры упаковали чемоданы, поехали на вокзал и сели в поезд Будапешт-Москва.

– Мам, а папа что, плохой? – спросила Вика, помешивая ложечкой принесённый проводницей чай.

– Нет, он не плохой, – задумчиво ответила ей мама, – он слабый.

– А почему тогда мы его бросили? Он же пропадёт без нас.

– Не пропадёт… За ним есть кому присмотреть. А вот как нам жить, без него, я не знаю.

– А он что, разлюбил нас?

– Наверное да… По крайней мере я разлюбила его точно.

– Почему? – не унималась Вика.

– Он изменил мне.

– А что такое «изменил»?

– Вот как тебе объяснить, дурёха, – мама подвинулась ближе и обняла дочь, – измена, Викуся, это как предательство. Папа предал меня, предал тебя. Я сделала всё, что могла, чтобы сохранить семью, а он сделал всё, чтобы её разрушить. Не знаю чего ему не хватало…

– Ма, на плачь, – Вика промокнула полотенцем слезу на щеке мамы, – ты обязательно полюбишь другого дядю, а я постараюсь полюбить его… Вместо папы.

За окном уже давно стемнело. Мама уснула, а Вика смотрела на проплывающие мимо огни и думала о своём будущем. Каким оно будет? Какой будет она? Найдётся ли тот, кто полюбит её по-настоящему, без обмана и предательства, кто сделает её счастливой, не такой как мама.

Иштвану пришлось взять на работе отгул, чтобы спокойно пробежаться по магазинам и купить всё необходимое для съёмки: химикаты, бачки для проявки и специальные прищепки для сушки плёнки. Он извлёк из тайника всю свою заначку, которую копил для покупки новенькой «Шкоды», и большую часть из этих денег пришлось отдать Лили, целью которой были новые наряды и белье, что было не менее важно, чем его технические потребности. Для этого Лили подняла по тревоге всех своих знакомых спекулянтов, которые один за другим везли к ней на квартиру всё самое новое, откровенное и сексуальное. Она купалась в красоте, одеваясь и раздеваясь перед зеркалом, кстати, раздевание ей нравилось больше чем одевание, примеряла и отбрасывала в сторону не понравившееся, брала новое, любовалась и откладывала в сторону, как один из вариантов.

Таинство подбора самого вызывающего и самого возбуждающего наряда затянулось до глубокой ночи. В промежутках между примерками, Лили успевала заниматься ещё и самоудовлетворением. Она была опытной в этом деле, мастурбировала давно и усердно, невзирая на то, есть у неё в этот промежуток времени мужчина или нет. Сейчас какой-нибудь специалист в области сексопатологии сказал бы, что это результаты гиперсексуальности, выписал бы пару препаратов и всё, а тогда таких врачей не было, и ей приходилось самостоятельно контролировать спонтанно возникающее возбуждение. Хотя она чаще не контролировала его, а покорна шла за ним.

Иштван позвонил Лили после полуночи, даже не надеясь на то, что она не спит. И удивился, когда услышал в трубке её бодрый голосок.

– Поросёночек, приезжай, а то я тут устала от примерок, запуталась. Мне нужен совет… И немного сексика…

Как тут не приехать. Меньше чем через полчаса Иштван уже сидел на диване и руководил показом отобранных моделей.

– Нет, ну что ты навыбирала. Ты будешь в этом выглядеть как проститутка.

– Смешно, – ехидно ответила Лили, отбрасывая в сторону платье. – Мы что собираемся снимать? Порно или сладенькую мелодраму?

– Ну нельзя же так, прямо в лоб, – возмутился Иштван, – если порно, так что, сразу нужно вырядится, как блядь какая-то. Мы же просто снимаем продолжение жизни, скрытое от глаз.

– Ну хорошо, а как тебе это белье? – Лили распахнула розовый пеньюар и покрутилась из стороны в сторону. – Тебе это тоже не нравится?

– Ну почему.., – чуть ли не пуская слюни произнёс Иштван, – очень даже ничего…

– А хочешь взглянуть по-ближе? Оцени какие кружева, – она лёгким движением сняла трусики и швырнула их прямо ему в лицо.

За это мгновение он успел ощутить запах страсти, которым её трусики уже успели пропитаться. Он обожал этот аромат, такой себе предвестник наслаждения.

– Пощекочи меня своими усищами, – прошептала она, и широко раздвинув ножки, улеглась на диван, – я так устала сегодня ласкать себя, что хочется чужой ласки. И не выключай свет. Я хочу всё видеть…

Иштван опустился пред Лили на колени, и проведя руками по внутренней поверхности её бёдер, приблизился губами к уже раскрывшейся на всю свою ширину вагине, невообразимую красоту, которой невозможно было описать никакими словами. Его усы сплелись с её кудрявыми волосинками, а язык погрузился в бездонную пучину, источающую жар. Иштван до сих пор не мог поверить в искренность чувств Лили. Почему она отдавалась ему? О чем думала во время секса и что заставило её, восхитительную и знающую себе цену девушку, позариться на некрасивого толстяка? Вряд ли это любовь. И уж точно не страсть. Хотя какая разница. Пока путь открыт, нужно им пользоваться. И тревожные мысли отошли на второй план, уступив место восторгу обладания.

Лили уже перестала считать количество сегодняшних оргазмов. Оно давно перевалило за десяток и сейчас приближался очередной. Лёгким движением, она словно прикусила язык Иштвана, который не выскользнул, а наоборот, проник ещё глубже. Она отпустила его, затем снова сжала, и повторив это ещё несколько раз почти бессознательно, резко отпрянула назад.

– Всё, пупсик, на сегодня хватит, – расслабленно произнесла она, – я устала.

– А как же я? – взмолился Иштван.

– Пойди подрочи, пока стоит. Хотя нет, дрочи прямо здесь… Можешь даже кончить на меня…