Елена Ворон - Криминальный карнавал

– Ему-то как раз ничего – испугом отделался. Нос у Кальтельерри, а палец у Савво.

– Спасибо.

А кто утром сказал: «Пьятты сегодня не будет»? Когда я проходил мимо открытого зала, а они орали «Убейте меня!» и готовились «убивать» инструктора. Я прикрыл глаза, сосредоточился. У меня отличная слуховая память, я помню всяческие разговоры и множество разных голосов, а уж как лекции запоминал, когда учился!.. «Пьятты сегодня не будет», – заново услышал я негромкое, едва различимое в общем хоре, и вновь расслышал ломкую ноту в конце, словно говоривший выпалил, не подумав, а затем прикусил язык.

Вскочив из-за стола, я сунул дело Переса в ящик, запер директорский кабинет и спустился в тренажерный зал, где Ринальдо и еще один инструктор яростно качали себе пресс. Рафаэль не одобряет увлечение «железом» и не устает повторять, что от культуристов в нашем деле проку мало, но тренажеры притягивают людей, как магнит.

– Ринальдо, прервись и послушай.

Наш психолог сел, тяжело дыша, отер пот с верхней губы.

– Пьятты сегодня не будет, – проговорил я, подражая неизвестному, но не слишком удачно – не далась заключительная ломкая нота. Я повторил фразу. – Кто это сказал?

– Перес, – уверенно заявил Ринальдо. – Когда?

– Утром. – Я повернул из зала.

– Эй, братишка! – Ринальдо настиг меня за порогом – полуголый, блестящий от пота. – У тебя нет права на арест и допрос, нет лицензии на частный сыск.

– Зато есть дублер – известный тебе Сальватор Ортега.

– О-о-о! – вскричал Ринальдо. – Твоими похождениями с Генералом и Сальватором мы еще при Тоски были сыты; вся охрана стояла на ушах.

– Лично ты, – произнес я, глядя ему в глаза, – сегодня с утра пил кофе и готовил лекцию о психологии злоумышленников. А я по телефону слышал все, что происходило с Рафаэлем. Тебе ясно?

– Ясно, сыщик ты сумасшедший. – Изменившись в лице, Ринальдо тихо спросил: – Он жив, ты уверен?

Я пожал плечами и ушел. Из холла созвонился со «скандинавом»:

– Выезжаем. Я взял след.

– Бегу. – Он что-то жевал. – Ты расписался за оружие?

– И не подумал.

В работе охранной фирмы столько формальностей, что если честно блюсти бюрократию, заниматься делом будет некогда.

Я с минуту прождал на улице, и «фиат» Сальватора подъехал.

– Виа Мацца, дом тридцать семь.

Покатили. Дорогой я рассказал все, что прочитал в папке Переса, и о его утренней реплике. Сальватор недоверчиво хмыкнул.

– По-твоему, эта шпана в курсе, что готовилось покушение? Да кто ему доверится, крикуну?

– Он мог знать, что Рафаэль едет в Сан-Себастьян с блондином на синем автомобиле и намерен там задержаться. Может, блондин и похитители из разных команд.

– Я верю в твою интуицию.

Поглядывая на дорогу и невольно отмечая, как тормозит и трогается Сальватор, как он держит руль и переключает передачи, я поразмыслил о жизни, о себе и о старших товарищах. Не дурят ли мне голову, притворяясь, будто ожидают от моего расследованию блестящих результатов? Пожалуй, мне ловко подыгрывают и сейчас взяли под крыло, пока мой старший брат в отсутствии. Что ж, спасибо.

Дом тридцать семь на виа Мацца оказался дешевой семиэтажной коробкой, стены которой раскалились под солнцем. Над каждым из подъездов была терраса на бетонных столбах, и Сальватор загнал машину в благодатную тень. На одной из террас был разбит маленький садик с чахлыми кустиками; под садик-то мы и вошли.

Лифт не работал, и мы по душной, не самой чистой из лестниц забрались на шестой этаж. На площадку выходили двери четырех квартир. На стене была размашистая, сделанная черной краской надпись; ее закрасили зеленым, но слова упрямо проступали: «Мигель Перес – дурак и мафиозо». Ознакомившись со стенной росписью, я позвонил в квартиру «дурака и мафиозо». Подождал и снова нажал кнопку звонка, и не отпускал ее довольно долго.

– Сиеста, – заметил Сальватор.

– Рановато еще.

– У бездельников всегда сиеста.

Тогда я попытал счастья в квартире рядом. Дверь открыла женщина с двумя смешными хвостиками над ушами.

– Здравствуйте, – она улыбнулась.

– Добрый день. Мы из школы телохранителей, где учится сеньор Перес.

– Я вас знаю, – она улыбнулась во весь рот. – Вы Эстебан Тоски, полоумный сын…

– Нет! – затряс я головой. – Я Тео Вальдес, в трезвом уме и твердой памяти. Честное слово.

Она рассмеялась.

– Видела вас на телеэкране. Так что вы хотите, сеньор Тео Вальдес?

– У вас тут веселая надпись, – я указал на закрашенное художество. – Она что-нибудь значит или это дети баловались?

– Вы понимаете: мафиози не должны обучаться в школе телохранителей, – серьезно изрек Сальватор.

– Понимаю. Но Перес скорее дурак, чем мафиозо. Это мой сын изощрялся, – проговорила она извиняющимся тоном. – Сам еще маленький дурачок.

– Простите, а можно с ним побеседовать?

Женщина с сомнением поджала губы; хвостики у нее над ушами торчали, как изогнутые рожки.

– Это не блажь, поверьте, – Сальватор подал ей свое удостоверение.

– Ну, заходите… господа охранники. Пепе! – крикнула она.

Мы вошли. Прихожая была увешана плетеньем из соломки и букетами сухих цветов. Явился Пепе: худой подросток в бриджах и красной майке, которая была ему велика на несколько размеров; нижний край выреза был возле пупа.

– Привет, – сказал он деловито. – Кто такие?

Я снова представился и изложил свое дело. Пепе ухмыльнулся.

– Это уж давно! – он махнул рукой в сторону входной двери, за которой находилось его творение. – Я видел Мигеля с каким-то бандюком. Бандюк – как в кино. Здоровенный – во! – Мальчишка развернул согнутые в локтях руки и напряг свои худосочные бицепсы. – И рожа такая, что не подходи. У-у, страшный! – Он наслаждался, пугая нас.

– Чем страшный-то? – спросил я. – Одноглазый и со шрамом в пол-лица?

– Не-е. – Пепе всерьез задумался. – Такой… хищный. Как ягуар. Мигель его боялся, аж приседал. И льстил.

– Это как?

– А вот, – он скривил губы и запищал, передразнивая: – Ти-ти-ти, сю-сю-сю. Старался угодить.

– Ластился, – поправила Пепе мать.

– Что они делали? – продолжал я.

– А ничего. Бандюк сел в машину, в «мерседес». И уехал.

– И все?

– Все, – с сожалением подтвердил малец.

Немного. Мы поблагодарили и ушли.

– Вот людское сознание: как плечи и рожа – так сразу бандит, – пробурчал Сальватор, начиная долгий спуск вниз без лифта. – У меня, например, тоже плечи. А у Генерала лицо в шрамах…

– Тогда поехали в «Загогули».

– Это что за счастье?

– Просто – «Загогули». Так контора зовется, которая оплатила Пересово обучение.

– Отлично! – обрадовался «скандинав». – Пусть они ему и вломят за нерадивость.

Наверху открылась дверь, и раздалось звонкое: