Александр Гущин - Империя зла. Вызываю огонь на себя

– Я тоже так думаю, Иван Шарипович, – вдруг ответил Гущин с серьезным выражением лица.

– Оказывается ты не такой уж дурак, – думал Федосеев, шагая вместе с другом на запад.

Весной 1972 года курсант Ленинградской мореходной школы, Александр Гущин приехал из Ленинграда к родителям в село Марковку. Вскоре рыбачил на Апроськином озере, что находится недалеко от Леньшина яра. Рядом с курсантом, в темном плаще с капюшоном, сидел знакомый читателю человек. Александр говорил шпиону, что ему надоели военные игры, которые ведут против него, мирного человека, советские военные разведчики, пытаясь завербовать.

– Ехал я с братом-офицером через Москву, дед, – рассказывал приключения Александр. – Брат в форме старшего лейтенанта, а я в морской форме курсанта мореходной школы, без погон. Кстати сказать, и без фуражки. Вдруг в московском метро встречается сержант Галкин, которого курсантом учил в учебке военной части 71363. Галкин демобилизовался и, не замечая моего брата, старшего лейтенанта, обращается ко мне: «Здравия желаю, товарищ старший сержант, разрешите обратиться?». Ты мне дед так засуричил мозги своими спецслужбами, думаю, что это не случайная встреча. Такую встречу могли организовать только, как ты говоришь, психофизики из ГРУ. Я просчитал вероятность такой встречи, она оказалась крайне мала. Фуражку «забыть» в Ленинграде мне подсознательно могли «рекомендовать» психологи советского Абвера. Без фуражки я для разведчиков голый член! Непонятная психологическая паутина! Объяснить всё может только настоящая философия, сгусток всех наук, я решил поступить на мирный философский факультет Ленинградского университета.

– Фуражку тебе закодировали на подсознание по принципу: «На воре и шапка горит». Ты подтверждаешь свои грехи, поехал без фуражки. Пухнет твоё отвратное досье. Попробуй поступить в Университет, безголовый, – отвечал дед Лапа, – в высшее учебное заведение не поступишь, пока тебя не завербуют.

Шпион оказался прав. Летом 1971 года, собрав документы, Гущин с трудом навязал их приемной комиссии заочного философского факультета Ленинградского университета.

– Ты учишься на моряка, вот и иди поступать в мореходное училище, здесь тебе не море, – внушали ему ученые мужи.

– Философ обязан жить не в океане, а в философской среде, – внушала женщина-философ.

– Согласен, буду жить в бочке, как Диоген, – соглашался Александр.

Пообещав, что если поступит в университет, то устроится работать по специальности философа, то есть в кочегарку, Александр был допущен к экзаменам. Профилирующий предмет «история» сдал безрукому преподавателю на «хорошо», за сочинение получил «неуд». Не сдав экзамен, Александр не смог стать советским философом.

Михаила Исаевича Федосеева проблемы Александра особо не волновали. Шпион подозревал, что Гущину присвоена высшая степень вербовки, за его вербовку вербующий получит уже не два денежных оклада, а в три раза больше, плюс повышение в звании.

Летом и осенью 1971 года дед Лапа дважды приезжал в Ленинград, чтобы встретиться с будущим моряком. Наблюдал за окружением моряка. Шпион заметил, что на экскурсии в военно-медицинском музее, что находится близ Витебского вокзала, разведчики ГРУ незаметно сделали Гущину кодировку мозгов, против привычки курения, испугав возможностью ракового заболевания лёгких. Диссертации советских учёных ГРУ говорили, что Гущин, после этой кодировки, никогда не возьмёт в рот сигарету.

Общежитие мореходной школы находилось на Двинской улице в доме 10, школа, на той же улице, в здании под номером один. Александр дружил с курсантами Николаем Пауниным, Степаном Ветровым, Николаем Соколовым. Общался с Владимиром Гузем, с курсантами Нуждиным, Клюевым. Заходил к ним «на огонек» Боровский Василий. Василий поступил в мореходную школу несколько ранее. Боровский в отделе кадров школы помогал оформлять документы на вновь прибывших. Начальником школы был преподаватель Суворовский, затем Пинаев.

Мореходная школа готовила матросов и мотористов для Балтийского морского пароходства. Знаменитое пароходство было создано в 1922 году. Советское пароходство вело свою историю от основанного в 1830 году Петербургско-Любекского общества.

К 1941 году в составе пароходства было 20 транспортных судов. В июле 1941 года в БМП были переданы суда Латвийского и Эстонского пароходств.

В августе 1941 года советские профессиональные военные, с помощью немцев, утопили в Балтийском море пять тысяч человек и 40 транспортных судов, то есть два Балтийских пароходства начала 1941 года. В этом дважды потоплямом пароходстве Александр Гущин должен был работать после окончания учёбы в мореходной школе.

Завершил обучение Гущин в сентябре 1972 года. Перед первым рейсом на теплоходе «Александр Пушкин» на Монреаль, дед Лапа и матрос-практикант встретились. В шумном пивном баре.

В Ленинградском пивном баре «с видом на Смольный и на пункт сдачи стеклотары» проходили встречи курсанта мореходной школы и матерого шпиона ГРУ. Федосеев требовал от матроса, работающего в стратегически важном Балтийском пароходстве, подробнейшего рассказа о словах и жестах его собеседников, о тональности разговора, не собираясь уже расшифровывать невеселому вечному абитуриенту свою точку зрения. Гущин категорически не соглашался, заявляя, что прекратит все их встречи. Он де, якобы философ, ему важна точка зрения деда, который не тот, за кого себя выдает. Дед, якобы шпион-профессионал, а философу важна точка зрения профессионала.

Если читатель думает, что в Советском союзе можно спокойно разговаривать двум шпионам в пивном баре, то ошибается читатель. Разговор философа и шпиона был обычным разговором обывателей. Приведем отрывок их беседы. Дед Лапа говорил Гущину, что он привязался к нему как к внуку, как к сыну, и ему не безразлично с кем тот общается.

– Самый достойный товарищ для тебя это Василий Боровский. Не пьет, собирается поступать в высшее мореходное училище, его держись, бери пример. Соколов вряд ли тебе посоветует хорошее, а вот Клюев, Владимир Гузь и Степан Ветров – хорошие люди. Ветрова Степана пример бери, работящий человек. Смотри, с кем он общается. Паунин Николай служил в медицинской академии, туда не всякого берут. Но легковат Паунин, мелок. Паунина бесы ведут. Цыган Уваров, который ходит к девкам в одно с тобой общежитие, достойнее Паунина. Цыгана даже Шапира уважает. Самый достойный человек – цыган. И т. д.