Алёна Бессонова - Не прикрывай открытых окон. Детектив

– Зачем убийца забрал наушники? – удивился Исайчев.

– Если бы была убийцей, пояснила бы. Я свободна? Могу продолжать осматривать апартаменты? – Долженко, не дожидаясь ответа, направилась на выход.

Когда дверь за ней закрылась, Роман, изображая утиную походку эксперта, бросил вслед:

– О, пава! Спросила и пошла… у меня тёща такая. А, может, ты против? Ты же старший группы…

Михаил досадливо поморщился:

– Ну, хватит, Рома, ёрничать. Давай работай! Мне кажется, что преступник что-то искал в одежде итальянца и проигрыватель в кармане ему мешал. Злодей его вытащил, а потом решил вовсе забрать. Видимо, отпечатками запачкал. Перчаток у него не было. Если бы были, убийца не стал бы мыть топорик.

– Значит, к убийству заранее не готовился, – рассудил Роман, – кто-то его подтолкнул.

– Я думаю, проигрыватель искать не стоит. Резиденция огромная – одной земли три гектара…, – продолжил размышлять Исайчев.

– Михал Юрич, а если это записывающее устройство и повар слушал то, что закачал туда накануне? Возможно, то, что уличало убийцу? – Роман сел на корточки, осматривая пол у ног Гуидо. – Ничего нет, как в хирургической. Одна кровища…

– Тогда тем более не найдём, – подтвердил своё же предположение Исайчев. – Но я склоняюсь к тому, что убийца искал что-то именно в одежде. Обратите внимание на рукава поварской куртки – они раскатаны. Злодей искал записку, флешку, что-то мелкое. Роман, приглашай оперов, – приказал помощнику Исайчев, – пусть пакуют все, что найдут. Проследи, чтобы тщательно. Запри фигурантов по комнатам, нечего им по усадьбе болтаться… Ужина, вероятно, не будет… А жаль, я в поезде только чай попил, пообедать, вообще, не удалось. Позвони «шефу» попроси как-то решить вопрос с питанием, а то мы все тут перемрём от голода. Городские опера по коридорам уже ворчат…

Телефон в кармане Михаила взвыл в режиме пожарной сирены.

– Вот и он, лёгок на помине! – определил, глядя на дисплей Исайчев и, нажал зелёную кнопку. – Слушаю, Владимир Львович… да ещё труп… понял… никого из резиденции не выпускать, включая сотрудников… понял: языки прикусить… понял… работать в режиме борзой собаки… понял: умереть на посту… Что нужно от вас? От вас – нужно прекратить меня запугивать и не-ме-шать! Я не борзею, вы сами приказали мне войти в режим борзой собаки, я вошёл… Извините… я постараюсь… Владимир Львович, решите вопрос с питанием, голодно здесь… хорошо… можно и три корочки хлеба, но каждому… понял вас… – Михаил нажал кнопку «Отбой» и только тогда увидел округлившиеся глаза Васенко.

– Я фигею, Михал Юрич! Ну, вы даёте… так с «шефом»…

– Иди, работай! – оборвал коллегу Исайчев. – Я ухожу продолжить допрос Слаповского.

В кухню вошёл старый знакомый Исайчева начальник районного убойного отдела Константин Плетнёв. Исайчев обрадовался:

– Здравствуй, Костя, рад тебя видеть. Давно нам не доводилось встретиться.

Плетнёв развёл руки в разные стороны:

– Что поделаешь, дружище? Не мы такие – жизнь такая. Может быть, и хорошо, что нечасто. Встречаемся всё больше в грустных местах, при грустных обстоятельствах.

– Надо ломать эту практику. – Пожав руку старому товарищу, сказал Михаил. – Закончиться здешнее вынужденное заточение, приходите в гости, Оля будет рада.

– Принято, майор, обязательно забежим. А сейчас – слушаю тебя.

– Проследи, чтобы труп упаковали и аккуратно вынесли, не особенно афишируя. Пусть всё здесь подберут и Галине Николаевне в лабораторию отправят. Она ждёт.

– Есть, майор, сделаем.

Исайчев вернулся в кабинет. Он застал Слаповского переодетым в летние

парусиновые брюки и жёлтую футболку с надписью «Та ещё вишенка».

– Женская, – подумал Исайчев силясь сохранить серьёзное выражение лица.

Слаповский сидел в той же позе, только ещё больше согнул в крутую дугу спину.

– Это вас Галина Николаевна приодела? – уточнил Исайчев

– Не совсем так. – Слаповский провёл обеими ладонями по футболке, разглаживая заломы, – она нас подраздела, а уж мы приоделись, у кого чего было. Сайрус всех предупреждал, что, возможно, придётся остаться на ночёвку. Я захватил домашний костюм…

– Продолжаем, Алексей Иванович? Итак, мы остановились на том, что ваша жена сделала от Бурлакова аборт.

– Мы остановились на том, что у меня была причина убить Бурлакова. – Слаповский болезненно поморщился. – Как вы понимаете, она не могла рассосаться со временем, она была всегда, только я почему-то не убивал его раньше… Хотя обида была сильнее… и ревность грызла глубже… Знаете, почему не убивал?

– Почему? – Михаил снял очки и помассировал указательным пальцем переносицу.

– Я его простил… – Слаповский пристально посмотрел в глаза Михаилу. – Вы можете не верить, но хорошего Олег сделал мне больше, чем плохого… А то, что он приезжал сюда встречаться с моей женой полная ерунда…

Исайчев вопрошающе вскинул брови.

– Дважды Олег был в городе, зная, что нас нет… мы в отпуске… так что вот так, – просветлев лицом, сказал Слаповский. – Вспомнил!

Исайчев согласно кивнул:

– Да. Это аргумент. Хорошо, давайте дальше, что было в это утро…

– Мы позавтракали, – продолжил заметно повеселевший Слаповский. – Олег консерватор. Утром он ел только омлет, помидорно-огуречный салат, два поджаренных кусочка чёрного хлеба. И чай…

Михаил от неожиданности вздрогнул:

– Как чай? Был же кофе…

Реакция следователя развеселила Слаповского:

– В завтрак всегда чай. Кофе отдельным заходом, через час после завтрака. Завтрак с восьми до девяти. Кофейный час с десяти. К десяти всё должно быть подано… Сегодня утром, Олег, видимо, хотел сказать нам что-то важное, потому что слова, которые он произнёс до первого, как оказалось, и последнего глотка кофе, были таковыми: «То, что я вам скажу сегодня, не подлежит обсуждению. Это моё окончательное решение. Я шёл к нему много лет…» Потом Олег глотнул кофе, поставил чашку и вдруг вскочил и упал… В первый момент, я даже не осознал, что произошло. Ирина жутко закричала. Эльза бросилась к брату, пыталась что-то сделать. Мне показалось, она расстегнула ему верхнюю пуговицу рубашки и ослабила галстук, а потом взвыла и поползла в угол, там и забилась. Для неё это крах… кто её без Олега терпеть будет?

– Как реагировал адвокат Сайрус Брион?

– Он очень испугался, как и я. Рыдал, а потом ушёл в свою комнату, вернулся через полчаса с лицом человека, узнавшего государственную тайну. Было видно, ему хотелось рассказать что-то, но Сайрус сдерживал себя, видимо, запрещено было до поры до времени… Знаете, адвокат мне даже подмигнул. Как-то так иезуитски торжествующе подмигнул, как будто получилось то, что он долго ждал и хотел. Мне стало даже не по себе…