Питер Джеймс - Одержимость

Через несколько страниц нашлись еще звездочки – недели через две после предыдущих. Против 4 мая – Алекс уставилась на эту дату, пораженная. Ей вдруг показалось, что невидимая рука подняла ее и бросила в холодную воду, а вода пропитала ее, словно лакмусовую бумажку. Именно эту дату – 4 мая – показывали ее часы во время ланча с Филипом Мейном.

– Как у вас дела?

Она повернулась. В дверях стоял Отто, улыбался своей жуткой всеведущей улыбкой. Похоже, этой карикатурной маске, состоящей из царапин и синяков, известно немало тайн ее сына.

– Хорошо. Прекрасно. Тут в графине остался портвейн… если хотите.

– Портвейн долго не стоит, – пренебрежительно заметил Отто. – Он уже прокис.

– Тут у него много всякого вина, – равнодушно сказала она. – Возьмите, пожалуйста.

Ей хотелось, чтобы Отто взял что-нибудь, отчаянно хотелось, только она не до конца понимала причины такого своего желания – то ли ей нужно было, чтобы он почувствовал себя ее должником, то ли просто хотелось его ублажить.

Он кивнул без всякого интереса:

– Не думаю, что Фабиан так уж хорошо разбирался в винах.

– Его отец… – с негодованием начала было она, но замолчала, поняв, что заглатывает его наживку. – Что вы сейчас имели в виду, Отто, когда говорили, что у Фабиана всегда были проблемы с девушками?

Отто подошел к книжным полкам, достал книгу, перелистал несколько страниц.

– Я думаю, миссис Хайтауэр, вы не очень хорошо знали вашего сына, – равнодушно сказал он.

– А ваши родители хорошо вас знают?

– Мою мать, когда мне исполнилось четыре, поместили в заведение. Мой отец… – он пожал плечами, – да, я с ним часто встречаюсь.

– Какое заведение?

– Одно заведение.

– Для душевнобольных? – осторожно спросила она.

Он отвернулся и спросил:

– И что вы собираетесь со всем этим делать?

– Не знаю. Забрать и…

Алекс поняла, что не знает. Закрыв дневник, просмотрела другие бумаги. С удивлением обнаружила стопку почтовых открыток и письмо, адресованное Фабиану в Кембридж, написанное девичьим почерком, – все это было схвачено резинкой. Алекс засунула стопку в дневник, положила на дно чемодана. Она ощущала на себе взгляд Отто, но каждый раз, когда она поворачивалась в его сторону, он по-прежнему листал страницы книги. Чувствуя себя мародером, она сложила брюки и сунула в чемодан.

– Если не возражаете, я возьму эту книгу.

– Конечно. Берите все, что хотите… мне это ни к чему… я хочу сказать… я собираюсь раздать все это, так что берите.

– Только это. – Отто пожал плечами.

– Что это?

Он показал обложку. Тоненькая книжица в бумажном переплете: Ф. Р. Ливис о Т. С. Элиоте.

– Я думала, вы изучаете химию, – улыбнулась она.

– Я много чего изучаю.

Не сказав больше ни слова, Отто вышел.

Когда Алекс с чемоданом на переднем пассажирском сиденье возвращалась в Лондон, моросящий дождь перешел в ливень. Она наблюдала, как «дворники» сбрасывают со стекла воду – словно рассерженные руки.

Потом дождь перешел в град. Ледяные горошины молотили по корпусу машины, по мягкой крыше над ее головой. Потом град кончился, и снова полил дождь. У Алекс не шло из головы странное поведение Отто. Он всегда казался ей слегка ненормальным, а теперь – в еще большей степени. Но это понятно – после того, что он пережил. Однако в нем всегда была какая-то недоброжелательность, а теперь она, кажется, еще усугубилась. Словно он пошутил, выжив в катастрофе, выкинул этакую причудливую шутку в своем духе. А его странное замечание о Фабиане? Может, он и не врет, может, Кэрри бросила Фабиана. Но Алекс озадачили слова о том, что у Фабиана всегда были проблемы с девушками. Что Отто имел в виду? Не был ли он геем? Не были ли Фабиан и Отто любовниками? Она снова подумала о Кэрри. Хорошенькая блондинка с панковскими колючками на голове, с южнолондонским щебетом. Алекс вспомнила, с каким трепетом Кэрри осматривала их дом. «Ни фига себе – прям Букингемский дворец», – сказала она тогда. Алекс улыбнулась. Ну уж и дворец.

«Вообще-то, я люблю шлюх, ма», – сказал ей Фабиан. Господи боже, он временами становился таким жутким снобом, а потом делал что-нибудь совершенно не отвечающее его характеру. Например, привозил на Рождество в дом эту девицу и обхаживал ее, словно играл в какую-то игру. Кэрри вовсе не была дурочкой, это Алекс точно знала. Чем же Кэрри занималась в Кембридже? Кажется, была репортером какого-то странного левого журнала, вроде бы связанного с экологией. Однажды, когда Алекс с Фабианом ехали по Стритаму, он показал ей мрачный высотный комплекс муниципального жилья и гордо сообщил: здесь живет мать Кэрри.

Внезапно со стороны лобового стекла раздался резкий скрежет; Алекс вздрогнула от неожиданности. По быстрой полосе [12] Быстрая полоса – выделенная полоса для оплаты проезда с помощью транспондеров. ее обогнал автомобиль, бросив на стекло струю воды и на миг ослепив. Потом снова раздался скрежет. И опять.

Когда «дворники» согнали со стекла муть, Алекс в ужасе уставилась перед собой. Застряв под «дворником», по стеклу туда-сюда моталась неведомо откуда взявшаяся красная роза.

Остановившись на аварийной полосе, Алекс вышла из машины под хлесткий ветер и проливной дождь. Почти вплотную к ней прогрохотал грузовик, струя воздуха прижала ее к двери «мерседеса». Наконец она пробралась к капоту, протянула руку. «Дворники» снова пришли в движение: скрежет стебля розы по стеклу пробивался даже сквозь вой ветра и шум движения на дороге. Алекс ухватилась за рычаг «дворника» и выхватила из-под него цветок. Больно укололась о шип и выругалась, отпустила рычаг, и «дворники» снова сердито прошлись по стеклу. Мимо промчался еще один грузовик, совсем близко к ней; поток воздуха пытался увлечь ее, потом ее обдало струей воды, как волной прибоя. Алекс запрыгнула в машину, захлопнула дверь, спасаясь от буйства стихий, включила свет в салоне.

Роза была красная – красная, как кровь, что сочилась из ее пальца. Алекс сунула палец в рот. Посмотрела сквозь окно на дождь, на дьявольские огни, проносящиеся мимо, прислушалась к реву и завыванию, затихающим в темноте.

Потом посмотрела на розу. Кто-то выкинул ее из машины или оставил лежать на кузове грузовика и она свалилась оттуда? Или… Но нет, это было невозможно. Просто совпадение, и не что иное, без всякой уверенности убеждала она себя. Алекс сидела, дрожа, ей хотелось выкинуть розу туда, откуда та появилась, но она не смогла себя заставить, а поэтому положила цветок перед рукояткой переключения передач и медленно, робко тронулась с места.

Войдя с розой в дом, она остановилась в темном коридоре. Дверь не закрыла – не хотелось. Алекс не знала почему, но ей хотелось сохранить связь с внешним миром.