Кирилл Мирный - Сицилия

Сицилия поймала себя на мысли, что с огромным удовольствием сейчас очутилась бы у родителей, но согласия она не дала – сказала, что подумает.

Сицилия попрощалась с отцом и повесила трубку. Вернувшись на кухню, она рассказала Маркусу о предложении отца.

– Может, тебе действительно следовало бы переехать на время к родителям? Неизвестно, какие беспокойства тебя теперь ждут.

Сицилия понимала, что для нее и ее ребенка это был бы неплохой вариант, но соглашаться на него она не спешила.

Генри завели в какую-то обшарпанную камеру, где было еще несколько человек. Как он и предполагал, все обитатели этой камеры были похожи на закоренелых преступников. Он не причислял себя к таким и его соседи по камере это сразу поняли. Генри понял, что здесь ему будет нелегко.

Через пару часов его пригласили на разговор со следователем. Генри шел по коридорам СИЗО и думал о том, что следователь будет спрашивать. Он прекрасно знал, что следователи умеют работать с такими новоиспеченными преступниками как он. Хотя, почему он преступник? Вина еще не доказана. Если у них нет никаких доказательств, то его должны оправдать. Генри свято верил в то, что он не совершал никаких преступлений. Проблема заключалась в том, что он абсолютно ничего не помнил из событий той ночи. Он решил не отчаиваться и следовать золотому правилу отрицания. Главное не признаваться. Признание в том, что у него просто отшибло память не пройдет.

– Здравствуйте! – Следователь поздоровался с Генри, улыбаясь во весь рот. С виду это был добродушный сотрудник органов следствия, но Генри знал, что если человек, который тебя собирается допрашивать встречает тебя именно так, то можно ждать беды.

Филипп проснулся в бодром состоянии. Он пил не так много, как Генри. Здоровье Филиппа тоже отличалось более хорошей формой, чем здоровье его друга. Он приготовил себе завтрак, поел и отправился на работу. Предстоял еще один скучный день в его конторе. Хоть он и сказал Генри, что работа его устраивает, но полного удовлетворения он конечно не испытывал. Ему хотелось чего-то большего, чего-то захватывающего.

Вечером, выходя с работы, он решил позвонить Генри. Трубку взяла его жена.

Не сразу узнав звонившего, Сицилия не хотела рассказывать, что происходит с Генри, но Филипп добился от нее правды.

– Я скоро буду у тебя. – В приказном порядке предупредил Филипп.

Когда он зашел домой к Сицилии, увидел там совершенно незнакомого для него человека.

– Это мой старый друг – Маркус. Это Филипп – друг Генри. – Познакомила гостей Сицилия.

Они сели за стол. Филипп с недоверием смотрел на Маркуса, тот, в свою очередь, с таким же недоверием смотрел на нового гостя. Сицилия заметила обоюдную настороженность ребят и решила немного сгладить обстановку.

– Может, выпьем чего-нибудь? – Предложила хозяйка дома.

Ребята, несколько заколебавшись, согласились. Она принесла дорогой коньяк, который Генри подарили какие-то благодарные клиенты за то, что он возил их целый день за половину стоимости.

К наступлению ночи ребята уже порядком подпили. Сицилия решила, что надо выпроваживать их по домам. Ничего дельного в этот вечер они придумать не смогли. Сицилия подумала, когда закрывала за ними дверь, что ей придется все делать самой. Она опасалась этого, но была готова. Каким бы муж не был, его надо было выручать.

Маркус проснулся с жуткой головной болью. Видимо, он в очередной раз переоценил свои силы и выпил много лишнего. Он еле-еле встал с кровати и подошел к холодильнику.

– Слава Богу! – Только и сорвалась фраза с его уст.

В холодильнике оказалось молоко – спасительная жидкость в часы похмелья. Все уже давно знали, что молоко выгоняет всякую гадость из организма после любой пьянки. Он открыл пачку и с жадностью выхлебал почти половину. Он вспомнил о Сицилии.

– Привет! – поздоровался по телефону Маркус с Сицилией.

– Привет. Как ты после вчерашнего? Вы с Филиппом хорошо приложились.

– Я ужасно себя чувствую. Хорошо, что в доме нашлось молоко, иначе, я бы не выжил.

Все и всегда переживают похмельные часы очень тяжело. Сицилия об этом знала. Но, никто же не заставляет их напиваться до умопомрачения, а на следующий день чувствовать себя дерьмом. В такие моменты главное воздействие на организм оказывается с психологической стороны. Видимо, организм требует «топлива», чтобы начать нормально функционировать, но это ошибочное чувство.

– Ты вчера вскользь сказал про какого-то старого адвоката, который может мне помочь.

– Да, я помню. Исраэль Мойше – прекрасный человек и отличный специалист. Его услугами пользовались многие из моих друзей. Он, конечно, уже стар, но голова у него работает еще получше, чем у нас всех вместе взятых.

– Это хорошо, что не все люди его возраста теряют разум и становится дураками.

– Это точно! У него вообще боевая закалка. – С какой-то высокой степенью гордости заявил Маркус. – Вся его семья и он сам во время войны попали в Освенцим. Его младшего брата убили сразу, а его оставили для каких-то медицинских экспериментов. Отца и мать заставили заниматься каторжным трудом. Они вскоре скончались. А он пробыл в лагере до самого прихода туда русских войск. Он никогда не рассказывал о том, что там творилось, но все мы читали информацию и смотрели документальные фильмы про Освенцим.

– Не правда. Я не смотрела. Мне даже жутко представить такие картины. – Сицилия, хоть Маркус ее и не видел, поморщилась.

– Нам надо к нему съездить, но не сегодня.

– Понятно, что не сегодня. Отдыхай. – Сицилия положила трубку.

Маркус был огорчен тем, что Сицилия на него держала некоторую обиду за вчерашнее. Он приезжал, чтобы помочь ей решить проблему, поддержать ее, а получилось, что напился и впустую отнял ее время.

– С Вами нормально обращались? – начал допрос следователь Стакин.

Генри твердо решил не отклоняться от своего первоначального плана отрицания и держать себя в норме, чтобы не дать слабину.

– Вполне. Спасибо за беспокойство. – Спокойно ответил Филипп.

Стакин пока не знал, кто перед ним сидит. Что можно сделать с этим человеком? Как найти подход? Этими вопросами следователь задавался каждый раз, когда начинал допрашивать какого-либо нового подозреваемого.

– Я рад, что еще не вся система правоохранительных органов прогнила. – Стакин решил зайти с этого ракурса. – Вы освоились в камере?

– Как я мог освоиться, если только недавно поступил сюда?

– Вы правы. Простите.

Генри уже начинал бесить избранный следователем к нему подход. Он старался сдерживаться, но эмоции начинали проявляться.

– Вы помните события той ночи, когда совершили убийство девушки?