Л. Хилтон - Госпожа

– Это Элизабет. Она продала мне работы «Ксаок», которые ты видел у меня в Копенгагене.

– Вы арт-дилер?

– Немного, – улыбнулась я. – Пока только начинаю.

– У нее потрясающий вкус! – вмешался Таге, сжимая мою руку.

Хозяин виллы тоже оказался датчанином, лысеющим толстяком с кольцом-печаткой и американской женой, как минимум лет на двадцать моложе его.

– Ребята, вы просто потрясающая пара! – защебетала она, но Таге не спешил поправлять ее. – И как же вы познакомились?

– О, не так давно, в Венеции, – уклончиво ответила я.

– Обожаю Венецию! Боже, как романтично! Мы всегда останавливаемся в «Даньели». Знаете «Даньели»? Я без ума от Италии! В прошлом году мы ездили на Сардинию. А где мы там жили, Свейн?

– На яхте Таге.

– Ах, ну да, конечно! Нет, я перепутала, это я про Тоскану. А где мы жили в Тоскане?

Этот бессмысленный треп мог бы продолжаться до самой границы с Австрией, поэтому я ненавязчиво взяла ее под локоток, отвела в сторону и принялась восхищаться цветами: стол украшала вытянутая композиция из цветов апельсина, заплетенных вокруг черных фиг.

– Какая великолепная идея! – благоговейно выдохнула я. – Вы, наверное, безумно устали!

Как правило, оказывалось, что чем богаче муж, тем сильнее устает жена – беспроигрышная комбинация.

– Боже, знаете, я целую неделю занималась подготовкой этого ужина! Я сразу сказала Свейну, что после этого не собираюсь вообще ничем заниматься! Ничем! Я тут чуть с ума не сошла!

Стол был поставлен перпендикулярно бассейну, вода в который стекала со скалы между двумя огромными скульптурами из выкрашенных белой краской коряг. Четыре официанта в темных пиджаках ставили на стол салатники с суши на льду, еще один зажигал свечи в бронзовых подсвечниках по краю бассейна. Двое разливали шампанское и розовое вино, а третий разносил крошечные рулеты из иберийской ветчины и маринованного имбиря. Американка, судя по всему, и правда выложилась по полной.

– Ну, в смысле, понимаешь, я люблю, когда все попроще! – захихикала она. – Это Ибица, тут никто особо не заморачивается, но все равно…

– Все равно создавать красоту для других людей – нелегкая работа, – искренне закончила я.

– Боже, Элси, ты же меня просто с полуслова понимаешь! Девочки нашли друг друга! – заверещала она, когда Таге любезно подошел к нам, поняв, что меня пора спасать.

Поскольку никто особо не заморачивался, места за столом не были обозначены заранее. По одну руку от меня сидел Таге, а по другую – женщина в этническом сарафане от Виты Кин. Некоторое время она говорила с Таге через меня, даже не представившись, задавая кучу вопросов про «Ибица поло клуб», все время упоминая каких-то patrons и тех, кого она встретила на стадионе «Каудрей-Парк». Мы с ней были одной породы – правда, скорее по духу, чем по исполнению. Только когда Таге стал кормить меня тунцом с белыми трюфелями и ласково целовать в шею, она наконец уяснила, что мы вместе, и бровью не поведя протянула мне руку с нарисованной хной татуировкой, сделала глоток розового вина и сообщила, что как раз установила в доме водоснабжение золотой водой.

– Прошу прощения, какой водой?

– Ну знаешь, как выглядят завитушки на раковинах? Это же золотое сечение – в природе встречается абсолютно повсюду! Вот и вода должна быть такой, а не застывшей и статичной, как из крана. У меня теперь такой аппарат, который по науке проводит реструктуризацию воды на молекулярном уровне согласно принципу золотого сечения…

– Типа как адронный коллайдер?

– Точно! И тогда вода гораздо лучше увлажняет. Когда ешь овощи и фрукты, выращенные на такой воде, то прямо ощущаешь их счастье! Такая математика в сочетании с духовностью.

– Холистический подход, – кивнула я, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Ага. Такие штуки для ванной везде продаются. Они еще не получили сертификат качества, ну ты понимаешь, со всей этой бюрократией и стандартами. Погоди-ка, у меня кажется есть их визитка… – вспомнила она и начала рыться в сумочке из змеиной кожи от «Гуччи». – Знаешь, они просто изменили мою жизнь!

– Большое спасибо! Я обязательно… займусь этим вопросом.

– Не за что, дорогая.

Гости встали из-за стола, и официанты принялись зажигать висевшие на деревьях крошечные марокканские фонарики всех цветов радуги. В курильницы засыпали сухой лаванды, и мягкий солоноватый воздух наполнился нежным ароматом.

– Собираешься рискнуть этим старым vigile, Свейн? – спросил у хозяина англичанин в голубой льняной рубашке от «Вилебрекен», застегнутой только на одну пуговицу, но Свейн лишь сдержанно рассмеялся:

– Да, говорят, если кто-нибудь стукнет, что у тебя тут открытый огонь, штраф выпишут на десять тысяч евро. В прошлом году сгорела половина склона в Сан-Хуане. Как по мне, – доверительным тоном продолжил Свейн, – так уж лучше сразу им десять штук отдать, заранее! – Он подмигнул англичанину, и мужчины заговорщически рассмеялись.

Таге усадил меня на тиковый диван, задрапированный тонкими шалями икат, собственнически обнял за плечи и представил шведскому архитектору, которому предстояло оформлять павильон галереи «Серпентайн» в следующем году, и его жене, занимавшейся какими-то очень серьезными медицинскими исследованиями в Стокгольме. Думаю, ее вряд ли впечатлила бы история с золотой водой. Шведы оказались умными и приятными и проявили искреннее любопытство к моим планам на «Джентилески». Мы с Таге сидели на диване, кубики льда медленно таяли в моем бокале розового шампанского, превращаясь в экзотические цветы. Я смотрела на сияющие стены дома, темный зовущий сад и вдруг снова вспомнила об изгнанной из моей жизни Джудит Рэшли. Если не считать разговоров о духовности, именно такой жизни я и хотела, правда ведь? А самое лучшее, что я никому ничем не была обязана. В какой-то момент я заметила Элвина, обнимавшегося в гамаке с двумя девушками, и подняла бокал в знак одобрения. Несмотря на разочарование от того, как прошла оценка коллекции Ермолова, я была оптимистично настроена и, возможно, даже счастлива.

Впоследствии я вспоминала об этом вечере как о последнем дне своей жизни, когда мне удавалось убедить себя, что у моей истории будет хороший конец.

Все пошло не так уже на следующий день, за ужином. Проснулась я в одиночестве у себя в комнате – переносить вещи в балийский будуар Таге я не стала, потому что куда больше люблю спать одна, если, конечно, нет острой необходимости. С утра я совершила пробежку по острову, а потом искупалась в кобальтовых волнах, толстые серые рыбы плавали совсем рядом, задевая мои ноги, а остаток дня провела с другими гостями, отдыхая у бассейна. Таге запланировал прогулку на яхте на соседний остров Форментера, но сентябрьская жара висела над землей удушающей пеленой, поэтому я предпочла удалиться в свою прохладную постель, где читала и дремала, пока не пришло время спускаться к ужину.