Джон Карр - Стук мертвеца

Джудит снова стукнула кулачком по ладони. Она сделала это, когда Марк произнес «всучил не ту книгу». Он замолчал и посмотрел на Джудит.

– Всучил – не ту… – громко и раздельно повторил Марк и онемел, как воды в рот набрав.

Присутствуй при их разговоре кто-то третий, он бы почувствовал, что атмосфера изменилась столь же зримо и молниеносно, как при приближении шторма Марк выпрямился, складки на его щеках углубились. Молча глядя куда-то поверх плеча Джудит, он, казалось, внимательно прислушивается к тиканью часов, отсчитывающих секунду за секундой. Потом он посмотрел на письмо в правой руке, затем перевел взгляд на заметки, которые держал в левой.

– Вот, значит, как оно было! – произнес он.

Объяснять, что он имел в виду, не было необходимости.

– Ты догадался? – вскрикнула Джудит. – Ты понял, каким образом была заперта комната?

– Да.

– И это было в?… – Она показала на бумаги, которые он держал перед собой.

Марк не ответил. Он стоял, покачивая головой, и на его густых темных волосах играли отблески лампы.

– Так было?

– В задумке Коллинза? Не могу быть в этом абсолютно уверенным. Полагаю, что мы можем ошибаться… Но если он в самом деле придумал этот фокус, могу ручаться, что здесь, – он вскинул письмо, – и здесь, – поднял он лист с записками, – этот обладатель знаменитых бакенбардов играл по-честному.

– Даже в письме к Диккенсу?

– Даже в письме к Диккенсу. С самого начала там был кто-то, кто копошился за дверью и под окнами, а потом стал колотить в дверь, чтобы войти.

В ночной тишине было слышно, что ни одна машина не нарушала покой Харли-Лейн, которая когда-то называлась Лужайкой Синих Руин. Они не услышали тихих мягких шагов какого-то человека, который преодолевал открытое пространство. Оно когда-то было двором таверны. Даже трель дверного звонка, громкая и отчетливая, не привлекла внимания ни Джудит, ни Марка.

– Есть несколько вопросов, – сказал Марк. – Мне придется задать их Бренде, понравится это ей или нет. Я должен буду спросить ее, и спросить самым настойчивым образом, думая, конечно, лишь о ее благе, как она собирается защищаться. Я помочь ей не могу!

– Марк, – у Джудит снова изменился голос, – не делай этого.

При всей его взволнованности эти слова удивили Марка.

– Чего не делать, Джудит?

– Больше не занимайся этим! Прошу тебя!

– Но разве не ты призывала меня не бросать эту проблему? Разве не ты буквально настаивала…

– Ох, не обращай внимания на мои слова! Ты не понимаешь, на что способна женщина, любая женщина, когда она увлечена… каким-то человеком, тем более неординарным. Я не могу себе позволить большую откровенность, а то мои слова покажутся тебе грубоватыми, но не надо тебе дальше заниматься этим. Пожалуйста!

Снова прозвенел и стих дверной звонок. За ним последовал тихий, но настойчивый стук в дверь.

Окна были затянуты сетками, но открыты, и они отчетливо услышали голос мисс Дороти Хардинг, опытной медсестры, которую пригласил доктор Фил Маракот.

– Миссис Уолкер! С вашего разрешения, миссис Уолкер. Не будете ли вы так любезны открыть дверь?

Открыл ей Марк.

В темноте отчетливо выделялось аккуратное белое одеяние мисс Хардинг, которая держала в руке упакованный флакончик с лекарством. Она не стала комментировать ситуацию, но бог весть о чем подумала. Преодолев секундное замешательство, она произнесла:

– Добрый вечер, профессор Рутвен. Боюсь, доктор Маракот будет очень огорчен, если выяснится, что вы расстроили миссис Уолкер.

– Я тоже был бы очень огорчен этим, мисс Хардинг. Миссис Уолкер… я надеюсь, она оправилась?

– Все мы надеемся, что она поправится. Для этого нужно, чтобы она тут же пошла к себе наверх. Спокойной ночи, профессор Рутвен.

– Марк! – жалобно пискнула Джудит.

– Миссис Уолкер! – повелительным тоном произнесла медсестра.

– Марк, больше ничего не делай! Обещай мне!

– Этого я не могу обещать, Джудит. И ты должна понимать, что мне это не под силу.

– Ну ладно, может, и так. Пожалуй, так! Но… но завтра днем я собираюсь в Ричмонд. Можешь ты пообещать, что позвонишь мне? В любое время после шести?

– Миссис Уолкер!

– И ради всех святых, что бы ни было, не звони из своего дома! Можешь позвонить от меня? Тут никого не будет, а ключ останется под ковриком.

– Миссис Уолкер! – гневно крикнула медсестра.

Побледнев, Джудит в бессильной ярости повернулась к ней:

– Ох, да помолчите вы!… Марк! Так ты мне обещаешь?

– Да, Джудит. Обещаю.

– Спокойной ночи, профессор Рутвен, – надулась мисс Хардинг.

Он вышел на дорожку. За открытыми окнами дома, который он оставил, сохранялось напряженное молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов. Двинувшись в сторону Харли-Лейн, Марк оглянулся на Красный коттедж – раз, другой.

Машины доктора Сэмюела Кента рядом с ним не было. Беглого взгляда было довольно, чтобы заметить, что коттедж погружен в темноту: он был таким молчаливым и пустынным, словно в нем никогда не жили.

Возвращение домой не заняло у Марка много времени. Он зачем-то посмотрел в другую сторону Харли-Лейн и убедился, что машины доктора Кента нигде не видно.

Когда он входил в свой дом, стрелки наручных часов показывали десять минут двенадцатого.

В гостиной, сидя в кресле с белым чехлом, повернувшись лицом к арке, что вела в холл, Бренда прикуривала сигарету.

Жалюзи были опущены. Свет горел только в холле, бросая слабые отсветы на белое платье Бренды; большая часть гостиной была в тени. Но огонек спички на мгновение осветил ее лицо – бледное, напряженное и растерянное, это стало видно, когда она, прикуривая, наклонилась.

Спичка догорела. Бренда бросила ее в высокую пепельницу рядом с креслом.

– Доктор Фелл в комнате для гостей, – произнесла она каким-то неестественным высоким голосом.

– Он уже пошел спать?

– Да. Он… он попросил меня извиниться перед тобой. Но он хотел увидеть эти… ну, ты понимаешь, эти заметки о ненаписанном детективном романе. Я дала ему машинописную копию, ту, что в шкафу в твоем кабинете. Надеюсь, я поступила правильно?

– Да. Конечно.

Повернувшись лицом к креслу, он стоял под аркой, и его тень дотягивалась до Бренды, которая была скрыта темнотой.

В правой руке он держал два листа бумаги, два набора подсказок. Самое время спросить ее о том, что беспокоило его. Полдюжины вопросов! Нет, хватит трех или даже двух, чтобы прояснить все недоразумения. Тогда она (так же как и он) окончательно успокоится.

И тем не менее, оказавшись в гостиной, Марк медлил. Он бросил взгляд на бумаги и перевел его на едва различимое лицо Бренды. Тлеющий кончик ее сигареты то разгорался, то тускнел.

– Мой дорогой, – сказала она тем же самым подрагивающим голосом, – не слишком ли долго ты был там?