Евгения Михайлова - Изменить одиночеству (сборник)

Разумеется, он посылал все свои рукописи в издательства по длинному списку на своем столе. Ответа давно уже не ждал. Немногочисленным знакомым насмешливо говорил:

– В издательствах работают одни жулики. Им не нужны яркие таланты. Им нужна проходная серость. И то не вся. Издают только своих родственников, чтобы деньги на сторону не уходили.

Иван Григорьевич знал все о терпенье и труде, которые должны все перетереть рано или поздно. Он пока создавал багаж. Портфель творений, которые однажды непременно начнут приносить доход, станут желанной добычей всех, кому положено зарабатывать на чужом таланте. Когда он попробовал себя во всех жанрах и убедился в том, что для его дарования нет границ – пришло время найти идею. Под лежачий камень, как говорится, вода не течет. Мозг Ивана Григорьевича был складом банальностей, которые выручали его в любой ситуации.

Освободившись немного от бессонного творчества, Иван Григорьевич стал изучать дикий литературный рынок интернета. И, конечно, вписался в самую простую возможность заработка. Он открывал аккаунты на популярных ресурсах, пользовался платной раскруткой и рекламой, печатал там свои произведения, ссылки на собственный сайт. Круглосуточно бомбил всех запросами о дружбе. И, наконец, дождался долгожданных лайков под текстами. Люди доверчивы и доброжелательны к бескорыстным творцам, которые дарят самое дорогое просто так, всем.

Следующий этап – пронзительные посты о каторжном труде непонятого гения, который страдает лишь от того, что вопль его души не доходит до адресата. До читателя, который сам никогда не сможет найти то, что ему наверняка нужно. От чего станет легче жить. И только, когда Иван Григорьевич убедился, что аудитория есть и достаточно разогрета – по крайней мере сочувствием и любопытством, – он выложил свои банковские реквизиты. Карты разных банков, пэйпал, яндекс-деньги, счета рублевые и в разной валюте.

Первые небольшие деньги привели Селиверстова в восторг. Он многословно и витиевато благодарил своих виртуальных жертвователей. Но вскоре пожертвования стали казаться жалкими, сама затея с этим побиранием – ущербной. Она никак не вязалась с образом Астиаг-Астиага, в золоте, в седовласой мудрости и с лютней пророка, рождающего музыку слов. Срочно требовалось развитие. Какой-то сверкающий прорыв. Иван Григорьевич произнес про себя эти слова – «сверкающий прорыв», и почувствовал, как его осеняет приближение настоящей догадки. Отблеск уникального дела, достойного уникальных творений.

Отец Ивана Григорьевича был типографским рабочим. У него было и хобби по профессии. Григорий Селиверстов умел с помощью нехитрых приспособлений переплетать вручную книги и довел эту способность до редкого мастерства. Для него неважно было содержание. Он даже букварь маленького Вани переплел в обложку с сафьяном, серебром и горным хрусталем. И научил этому делу сына. Пожалуй, хобби отца стало единственным, что Иван Григорьевич умел делать руками. Вот об этом он сейчас и вспомнил. Ничего не дается нам напрасно. Иван Григорьевич понял, что его произведения должны отправиться в собственную славную жизнь именно в таком уникальном и богатом оформлении. Ведь проблема безвестности просто в том, что все тексты одинаково серы, а читатель слишком неразвит и пассивен, чтобы искать настоящие сокровища. Так пусть же книги Селиверстова к нему попадут сразу в драгоценной оправе, достойной таланта автора.

В сундучке отца осталось немало качественных материалов. Кое-что Иван Григорьевич без труда и особых затрат прикупил. Россыпи полудрагоценных камней продаются в разных местах буквально за гроши.

Селиверстов переплел первую книгу, хорошо ее сфотографировал в выгодном освещении. Получилось действительно эффектно. Благодарная и отзывчивая интернет-публика забросала его похвалами и поздравлениями. Он пошел дальше. Создал страницу «Дарим сияние слову». Объявил сбор материалов для уникального переплета в авторском дизайне. Ценные ткани, серебро, камни. Участникам пообещал большую скидку с установленной цены. Это сработало. Больше всего его радовали скучающие богатые российские эмигрантки, у которых обнаруживались в шкатулках выпавшие из украшений не полудрагоценная россыпь, а крупные драгоценные камни. Посылки посыпались как из рога изобилия. Наиболее ценные экземпляры с удовольствием принимали в ломбардах и комиссионках. Бизнес налаживался.

Иван Григорьевич работал не покладая рук. Каждый экземпляр был единственным в своем роде произведением искусства. Жертвователям он выставил минимальную цену – двести долларов. Остальные могли присылать письма с заказами, а он определял стоимость уже по результату. Продавались книги и за пятьсот долларов, и за тысячу. Чем больше продавалось, тем выше становился спрос. Немного печалило, что в отзывах почти ни слова не было о самом произведении, но общая сумма дохода успокаивала тревогу автора. Самонадеянность и апломб питали надежды. Да, он получил признание как автор бессмертных произведений. Его книги в драгоценных переплетах переживут столетия, найдут настоящих ценителей. Большое видится на расстоянии.

Свою аудиторию Иван Григорьевич изучил как облупленную. Это достаточно праздные, интеллектуально всеядные люди, не знающие финансовых проблем. Он выставил на продажу уникальные, никем не изданные тексты в эксклюзивном, всякий раз неповторимом переплете. И они на всякий случай клюнули. Пусть будет у меня и это. Вдруг автор прав. В любом случае это эффектно и забавно, в других домашних библиотеках ничего подобного нет. Если попадался в этом щедром и доверчивом круге друзей какой-то жлоб, который считал по отдельности камешки, сравнивая это с ценой книги, его подвергали общему остракизму, объясняли свысока, насколько слово творца дороже побрякушек. И что авторский уникальный переплет ценят за мастерство и труд, а не за количество блесток. И с презрением изгоняли.

Наступило время, когда Астиаг-Астиаг получил и внимание, и спрос, и достойное вознаграждение. Иван Григорьевич мог немного расслабиться. Он стал часами изучать женские фотографии на аватарках виртуальных поклонниц.

Иван Григорьевич вспомнил о том, что ему по жизни очень не везло с женщинами. По двум причинам. Они не умели его ценить по-настоящему. У него не было возможности выбора. Попадалось черт-те что.

И он забросил удочку. Интересно, мол, пообщаться со своим читателем вживую. Кому есть, что сказать автору, у кого есть пожелания, возможно, связанные с продолжениями каких-то сюжетов или экранизацией книг, – пишите в личку. После очной встречи – непременно подарок от автора.

Читал он запросы, конечно, только от женщин. Выбирал по фотографиям. Очень ему понравилась одна девушка – с грустным лицом и длинной косой, переброшенной на грудь. Она работала библиотекарем. Писала, что покупку его книги позволить себе не может, а подарок с удовольствием примет – не для себя лично, а для библиотеки. Она жила в Москве. Встреча была назначена. Иван Григорьевич пригласил читательницу к себе домой.