Тесс Герритсен - Умереть снова

– След свежий, – заявляет Ричард, новый специалист по бушу. – Лев прошел здесь, вероятно, прошлой ночью.

– Не лев, – говорит Кларенс. Он, прищурившись, смотрит на нас, его черное лицо поблескивает в лучах утреннего солнца. – Леопард.

– Откуда вы знаете? По отпечатку одной-единственной лапы?

Кларенс рисует пальцем в воздухе над отпечатком:

– Видите, это передняя лапа. Форма круглая, как у леопарда. – Он поднимается и оглядывает местность. – И это только одно животное, значит охотится в одиночку. Да, это леопард.

Мистер Мацунага снимает отпечаток своей гигантской камерой «никон», у которой телеобъектив похож на какой-то космический аппарат. На нем и его жене одинаковые куртки для сафари, брюки хаки, легкие шарфики и шляпы с широкими полями. Одежка у них одинаковая вплоть до малейшей детали. В облюбованных туристами местах по всему миру можно найти такие пары, облаченные в одинаковые чужеземные одеяния. Когда смотришь на них, то кажется, что они проснулись утром и подумали: «А не насмешить ли нам сегодня мир?»

Солнце поднимается все выше, размывая тени, так четко очерчивавшие отпечаток лапы, и, спеша опередить его, остальные туристы щелкают камерами. Даже Эллиот достал свой карманный фотоаппарат, но, похоже, лишь потому, что то же самое сделали все остальные, а он не хочет быть белой вороной.

Только я не стала фотографировать. Ричард нащелкал столько, что хватит нам обоим, а он снимает на «кэнон» – «ту самую камеру, которой пользуются фотографы „Нэшнл джиографик“!» Я прячусь в тень, но даже там, где солнце меня не достает, чувствую, как из-под мышек текут ручейки пота. Жара усиливается. В буше каждый день – пекло.

– Теперь вы понимаете, почему я требую, чтобы вы по ночам не выходили из палаток? – говорит Джонни Постьюмус.

Наш проводник и старший группы приблизился так тихо – я даже не заметила, что он вернулся с реки. Джонни стоит теперь прямо у меня за спиной, и я поворачиваюсь к нему. Фамилия у него более чем мрачная – Постьюмус [3]  Фамилия созвучна с английским словом posthumous, что означает «посмертный». , но она довольно широко распространена среди поселенцев-африканеров [4]   Африканеры – группа населения ЮАР, потомки колонистов голландского, немецкого и французского происхождения. , чьим потомком он является. В его лице – решительные черты предков-голландцев. У него светлые, выжженные солнцем волосы, голубые глаза, загорелые до черноты ноги в шортах хаки, похожие на древесные стволы. Комары, как и жара, совсем его не тревожат, и он не носит шляпы, не пользуется мазями или репеллентами. Он вырос в Африке, а потому у него закаленная кожа, нечувствительная к местным неудобствам.

– Она пришла сюда перед рассветом, – говорит Джонни и показывает на кусты по краю лагеря. – Вышла из зарослей, пошла на огонек и заглянула мне в глаза. Красавица, большая и здоровая.

Его спокойствие удивляет меня.

– Вы что, видели ее?

– Я вышел из палатки, стал разводить костер к завтраку, тут она и появилась.

– И что вы сделали?

– Ровно то, что советовал делать и вам в подобной ситуации. Встал во весь рост. Чтобы она хорошо разглядела мое лицо. У травоядных животных, вроде зебр или антилоп, глаза по сторонам головы, а у хищников глаза смотрят вперед. Всегда нужно показывать кошке лицо. Пусть увидит, где у вас глаза, поймет, что вы тоже хищник. И тогда дважды подумает, прежде чем напасть. – Джонни оглядывает семерых клиентов, которые платят ему за то, чтобы остаться живыми в этих диких краях. – Хорошо запомнили? По мере того как мы будем уходить глубже в буш, будем встречать больше крупных кошек. Если увидите какую-нибудь, встаньте во весь рост и постарайтесь казаться как можно крупнее. Смотрите им в глаза. И ни в коем случае не убегайте. Если вы стоите на месте, ваш шанс выжить выше.

– Вы столкнулись с леопардом, – говорит Эллиот. – Почему не воспользовались этим? – Он показывает на ружье, которое всегда на плече у Джонни.

Джонни отрицательно качает головой:

– Я не стану стрелять в леопарда. Не хочу убивать больших кошек.

– Но ружье – разве оно у вас не для этого? Не для того, чтобы защищаться?

– Их слишком мало осталось в мире. Эта земля принадлежит им, мы здесь пришельцы. Если бы леопард напал на меня, не думаю, что я убил бы его. Даже ради спасения собственной жизни.

– Но к нам это не относится, верно? – с нервным смешком спрашивает Эллиот, оглядывая нашу группку. – Чтобы защитить кого-то из нас, вы застрелите леопарда?

Джонни ответил с иронической улыбкой:

– Посмотрим.

К полудню мы собрали вещички и приготовились двинуться глубже в буш. Джонни садится за руль, Кларенс – на место следопыта, выступающее над бампером. Мне это место кажется опасным: он сидит там и болтает ногами, легкая добыча для любого льва. Но Джонни уверяет нас, что, пока мы держимся машины, – мы в безопасности, потому что хищники считают, будто все мы – часть огромного животного. «А выйди из машины – и ты готовая закуска. Все поняли?»

Да, сэр. Мысль ясна.

Здесь совсем нет дорог, только чуть примятая трава, где проезжавшие прежде машины спрессовали мягкую землю. Шрамы, которые оставляет единственный проехавший автомобиль, могут залечиваться месяцами, говорит Джонни, но я думаю, что так глубоко в дельту заезжают не многие. Мы уже в трех днях езды от посадочной полосы в буше, на которой приземлился наш маленький самолет, а так еще и не видели ни одной машины в этих диких местах.

Дикие места… Еще четыре месяца назад, сидя в лондонской квартире и слушая, как дождь стучится в окно, я даже не верила в их существование. Когда Ричард подозвал меня к компьютеру и показал сайт о сафари в Ботсване, где он хотел провести вместе со мной отпуск, я увидела фотографии львов и бегемотов, носорогов и леопардов – всех животных, знакомых нам по всевозможным зоопаркам. Именно так я себе это и представляла – гигантский парк с бесклеточным содержанием зверей, удобными домиками и хорошими дорогами. Как минимум с дорогами. На сайте говорилось «палаточный лагерь в буше», но я представляла себе большие симпатичные палатки с душем и цивильными туалетами. Никак не думала, что буду платить деньги за удовольствие сидеть с голой задницей за кустиком.

Ричарда отсутствие удобств ничуть не волнует. Он в таком восторге от Африки, что ничего не замечает. Мы едем, а он без устали щелкает фотоаппаратом. Камера мистера Мацунаги, сидящего позади, издает звуки не менее интенсивно: щелчком он отвечает на щелчок, вот только объективчик у него получше. Ричард не хочет этого признавать, но стоит ему увидеть хороший объектив, как его разбирает зависть; уверена, когда мы вернемся в Лондон, он сразу полезет в Интернет, чтобы прицениться к такому объективу, как у мистера Мацунаги. Вот как сражаются современные мужчины – не копьями и мечами, а кредитными карточками. Моя платиновая бьет вашу золотую. Бедняга Эллиот со своей жалкой «минолтой» повержен в прах, но, думаю, он не особо возражает, потому что опять втиснут на заднее сиденье вместе с Вивиан и Сильвией. Оглядываюсь на эту троицу и перехватываю взгляд миссис Мацунаги. Она тоже явно покорилась воле своего мужчины. Уверена, что ее представление о хорошем отдыхе тоже не включает в себя отправление нужды за кустиком.