Виктория Платова - Ловушка для птиц

Бражники разложены по специально склеенным для них коробочкам из плотного картона. Дно коробочек устлано прядями волос, тут и темные волосы, и светлые: в зависимости от масти обитателя коробочки. Подмаренниковый, вьюнковый и бражник-нетопырь хорошо смотрятся на темных волосах, молочайный и винный – на светлых. Предел мечтаний Д. – разжиться еще и рыжими, хотя бы парой локонов, но случая пока не предоставлялось.

Оттого олеандровый бражник и зябнет в ожидании. И Царь Царей зябнет.

Мертвая голова.

На самом деле предел его мечтаний – Девушка. И бражники это хорошо понимают. И открыточные актеры театра Кабуки – тоже. И если они и сердятся и ревнуют – то самую малость. Нож – другое дело; ни жалости, ни сострадания нож не знает, взял и подвел Д . А ведь рукоять ножа знакома ему в мельчайших подробностях – так сильно ее сходство с куколкой любого из бражников, которые никому не причиняют зла.

Д . и сам теперь куколка.

Сколько это продлится и что вылупится в финале – неизвестно.

Кто встретит Д. на границе сумерек и темноты – неизвестно. Известно лишь, что с неба и его окрестностей будет падать снег. Падать, сыпать, идти, валить без продыху. Потому что снег никогда не кончается.

…Если верить Бусям, Сандра обитала где-то поблизости. Поэтому и встреча с ней на улице выглядела совершенно естественной, а не из серии «интересно, что забыла девушка в этих долбенях». Так что, выкатившись из «Серпико», Паша направил свои стопы в «Вольчек» (соседняя дверь), где получил безрадостную, хотя и ожидаемую информацию о том, что клиентов множество и всех не упомнишь. Предъявленная персоналу фотография дела не поправила. В остальных забегаловках, магазинчиках и лавках повторилась та же история: не видели, не заходила, а-а-а… возможно, покупала сигареты, но не факт. Покончив с местами массового паломничества потребителя, Однолет переключился непосредственно на жилой массив.

На ближайшем к Бусям подъезде таблетка не сработала, и на следующем тоже. Зато в третьем по счету (кв. №№ 1466–1585) замок коротко запищал от радости узнавания. И спустя секунду Однолет оказался в еще пахнущем новенькой отделкой вестибюле. На левую стену было навешано больше сотни одинаковых почтовых ящиков, правую оккупировали лифты. Один широкий – грузовой и два поуже, пассажирских. Также имелись дверь на черную лестницу и небольшое окошко. Окошко выходило в предбанник подъезда, откуда Паша только что просочился в вестибюль.

Присев на низкий подоконник, Однолет задумался. Ему несказанно повезло с подъездной дверью – и это была компенсация за бездарно проведенный день. По опыту он знал: двух одинаковых кодовых замков не бывает, значит, Сандра вышла именно отсюда. Или, во всяком случае, могла появиться здесь в любое время. Еще заходя в подъезд, он заметил видеокамеру – возможно, она подтвердит уход девушки, но особо надеяться на это не стоит. Во-первых, все случилось несколько дней назад, а умельцы при таких камерах – совсем не стайеры и обновляют записи едва ли не каждые сутки. А иногда и вовсе отключают видеообзор: висит приблуда для красоты и номинального поддержания порядка – и пес с ней.

Сто двадцать почтовых ящиков. Сто двадцать квартир. И только в одной из них могла проживать или просто оказаться Сандра. Сто двадцать к одному – не самый удачный расклад, но и не иголка в стоге сена. По меньшей мере – ножницы. Одни из тех, которыми кудесник Макс стриг Пашину бороду – филировочные, или как там они называются? Ножницы в стоге сена – не так уж страшно, если правильно спланировать поисковую операцию. Самый простой вариант (к нему склонился бы капитан Вяткин, начинавший карьеру простым участковым) – поквартирный обход. Подробная и обстоятельная беседа с жильцами. За свое недолгое пребывание в органах Паша успел поучаствовать в нескольких подобных обходах.

Редкостная мутотень.

В старых домах – еще куда ни шло: там люди хотя бы знают друг друга в лицо, встречаются на лестницах, иногда выпивают вместе, празднуют Новый год и день Военно-морского флота; следят за животными и растениями, если кто-то из жильцов уехал в отпуск, – по-соседски. Паша Однолет сам проживал в таком доме на набережной реки Карповки, в большой коммунальной квартире (пятнадцатиметровая комната в ней досталась оперу от двоюродной бабки).

Новые дома – совсем другое дело. Особенно такие муравейники, как этот, – с бесчисленным количеством подъездов и квартир в них. И то, что первый этаж – нежилой, не имеет никакого значения. Зато остальные набиты под завязку. Здесь можно годами жить, ни с кем не сталкиваясь нос к носу. И каждый раз заходить в лифт с совершенно разными людьми. Так что, поквартирный обход – пустая трата времени. Да и беспокоить людей в…

Интересно, который сейчас час?

Паша отогнул рукав куртки и взглянул на часы («Командирские», со звездочкой вместо цифры 12, подарок матери на окончание школы МВД) – 20.57.

Не самый поздний вечер. Все, кто работает, уже успели вернуться домой, но вряд ли отправились на боковую. Так что звонок в домофон не будет криминалом. В крайнем случае некие бесплотные тени пошлют такую же бесплотную тень. Кем бы она ни представилась: курьером, разносчиком неаутентичных пиццы или роллов (привет тебе, каштановый Буся!), службой доставки орхидей. В случае опера Однолета это не важно в принципе.

Важны те, кто не отзовется.

Пашин план был прост, обстоятелен и не слишком изящен: как раз для тех, кто ищет ножницы в стоге сена. Может сработать, а может – нет. Скорее всего – нет, но попытаться стоит.

Паша достал небольшой, но уже изрядно потрепанный блокнот. Или, скорее, книжку для записей в кожаном переплете, – заведенную когда-то в подражание капитану Вяткину, ненавидевшему современный мир гаджетов. Похожие блокноты были еще у одного человека – судмедэксперта Пасхавера, но те отличались бóльшим размером и щеголеватостью: бусины там всякие, подвески, специальный японский карандаш. А у Вяткина (и Паши заодно) – блокноты обычные, копеечные. Самые, что ни на есть, рабочие лошадки. Не для понта, а для смысла.

Открыв блокнот, Однолет аккуратно переписал номера квартир, а затем вышел в предбанник к домофону и набрал на пульте первую в списке квартиру – 1466.

Минут через сорок всё было кончено.

За это время Паша успел пропустить в подъезд многодетную семью (по виду похожую на цыганскую), мужика с собакой породы джек-рассел-терьер, мужика с цветами; компашку юнцов с пивом, компашку таджиков; парочку, груженную пакетами из гипермаркета «Карусель». Никто, кроме самого младшего из цыганской семьи, не обратил на Однолета никакого внимания.

– Чего тут? – спросил младший, цыганенок лет двенадцати.