Роберт Гэлбрейт - Смертельная белизна

Так же стремительно, как Страйк и Робин потянулись друг к другу, сейчас они отпрянули. Лицо Робин было мокрым от слез. На какой-то безумный миг у Страйка возникло желание сказать: «Уедем вместе», но существуют такие слова, которых не взять обратно и не забыть, – такова, как он понимал, была и эта короткая фраза.

– Сигнализируй, – повторил он и попытался улыбнуться, но лицо сковала боль. Помахав забинтованной рукой, он пошел вниз и больше не оглядывался.

Робин проводила его глазами и стала лихорадочно смахивать горячие слезы. Скажи он: «Уедем вместе» – она бы не раздумывала, но что потом? Всхлипывая и утирая нос тыльной стороной ладони, Робин повернула обратно, в который раз подобрав длинную юбку, и нога за ногу поплелась наверх, к мужу.

Вселенское желание славы таково, что люди, которые приходят к ней случайно или невольно, начинают тщетно ожидать сочувствия.

После задержания Шеклуэллского Потрошителя Страйк не один месяц опасался, как бы это величайшее сыщицкое достижение не нанесло смертельный удар всей его карьере. Те осколки известности, которые доставались его агентству, теперь напоминали ему два погружения утопающего перед безвозвратным уходом в морские глубины. Бизнес, ради которого он пожертвовал столь многим и трудился не покладая рук, в значительной степени держался на его умении передвигаться незамеченным по лондонским улицам, но после задержания серийного убийцы детектив прочно засел в общественном воображении, стал курьезной сенсацией, простаком в состязании знатоков и объектом любопытства, еще более притягательным оттого, что не мог его удовлетворить.

Газетчики, выжав все до капли из хитроумной схемы Страйка, разработанной для поимки Потрошителя, вытащили на свет биографию сыщика. Ее называли «яркой», хотя, в его глазах, она больше напоминала комковатую, невидимую взгляду массу, которую он носил с собой всю жизнь и предпочитал не ворошить: отец – рок-звезда, покойная мать – из одержимых группи, армейская карьера завершилась с потерей половины правой ноги. Ухмыляющиеся журналисты, размахивая чековыми книжками, докопались и до его единственной сестры Люси, с которой он вместе рос. Вытянутые из его однополчан бездумные отзывы, из которых – Страйк понимал – был удален весь скабрезно-окопный юмор, оставляли только впечатление завистливой небрежности. Отец – Страйк виделся с ним два раза в жизни и никогда не носил его фамилию – сделал официальное заявление в прессе, намекнув на эфемерные, но вполне дружеские отношения с сыном, скрытые от посторонних глаз. Рябь от задержания Потрошителя оставалась на поверхности жизни Страйка не менее года и, казалось, не обещала сойти на нет.

Разумеется, положение самого известного частного детектива в Лондоне имело и свои положительные стороны. После судебного процесса в агентство Страйка устремился поток новых клиентов, и сыщик со своей помощницей Робин уже не справлялись со всеми заказами. Коль скоро Страйку настоятельно рекомендовали на некоторое время залечь на дно, он с полгода в основном сидел у себя в конторе, пока нанятые им сотрудники – главным образом из среды отставных полицейских и военных, а также из мира частного сыска – выполняли практически всю работу, тогда как он сам, подключаясь к ним только под покровом темноты, брал на себя бумажную волокиту. Через год работы на износ Страйк, возглавлявший теперь расширенный штат, сумел дать Робин солидную прибавку, расплатиться с последними долгами и купить тринадцатилетний «БМВ» третьей серии.

В глазах Люси и знакомых Страйка наличие автомобиля и штата сотрудников означало, что сыщик наконец-то достиг полного благополучия. Но в действительности после оплаты немыслимо дорогого гаража в центре Лондона и выдачи заработной платы сотрудникам у Страйка не оставалось почти ничего: он по-прежнему занимал две комнатушки над своим кабинетом и готовил еду на одноконфорочной газовой плитке.

Постоянной головной болью были растущие запросы внештатных сотрудников и весьма пестрый состав мужчин и женщин, на которых могло рассчитывать его агентство. Страйк нашел только одного человека, к которому обращался более или менее постоянно: Энди Хатчинс, тощий, нелюдимый отставной полицейский десятью годами старше своего нового босса, пришел к нему по рекомендации инспектора сыскной полиции Эрика Уордла, старого знакомого Страйка из столичного полицейского управления. Хатчинс воспользовался правом на досрочное увольнение из силовых структур, когда у него вдруг стала отказывать левая нога, после чего врачи поставили ему диагноз: рассеянный склероз. Явившись в контору по объявлению, Хатчинс предупредил Страйка, что не всегда сможет выходить на задания: болезнь, сказал он, штука непредсказуемая, хотя в последние года три рецидивов не было. Он сидел на особой низкожировой диете, которая в глазах Страйка выглядела просто карательной мерой: ни мяса, ни сыров, ни шоколада, ничего жареного. Методичный и терпеливый, Энди не нуждался в постоянном контроле, чего нельзя было сказать о других работниках, за исключением Робин. У Страйка до сих пор не укладывалось в голове, что она, придя к нему секретаршей на временную замену, стала его деловым партнером и незаменимой помощницей.

А остались ли они друзьями – это уже другой вопрос.

Через два дня после свадьбы Робин и Мэтью, скрываясь от настырных журналистов, Страйк вынужден был покинуть свою квартиру, где не мог даже включить телевизор, потому что на всех каналах трепали его имя. Не поддаваясь на приглашения друзей и сестры, он нашел прибежище в гостинице «Трэвелодж» у станции метро «Монумент». Там его ожидало желанное уединение, там он смог отоспаться и осушил девять банок лагера, причем с каждой опустошенной жестянкой, которая с убывающей точностью летела в помойное ведро, у Корморана нарастало желание побеседовать с Робин.

После того как они обнялись на лестнице – Страйк не раз вспоминал тот случай, – общаться им не доводилось. Он не сомневался, что у Робин сейчас чертовски трудное время, – она застряла в Мэссеме и решала, что делать дальше: то ли подавать на развод, то ли пытаться аннулировать брак или настаивать на продаже общей квартиры, отбиваясь от журналистов и родни. Что сказать ей при следующей встрече, Страйк еще не придумал. Он только знал, что хочет услышать ее голос. В сумеречном состоянии, обшарив свой рюкзак, он обнаружил, что при поспешном бегстве из своего жилища после нескольких бессонных ночей не захватил с собой зарядного устройства для телефона. Но это его не остановило: набрав номер справочной службы, он кое-как, не с первого раза, внятно сформулировал свой запрос, а после этого позвонил в родительский дом Робин.