Инна Бачинская - Плод чужого воображения

– Очень приятно! – говорит Инесса. – Люблю путешествовать! Где вы уже были? Европа? Америка?

– Азия! – бу́хает гость. – Непал, Индия, Тибет.

– Олег время от времени живет в буддистских монастырях, – сказал Доктор.

– Вы монах? – спрашивает Инесса, улыбаясь, вроде с намеком.

– Нет, я гость. Там может остановиться любой, главное – соблюдать правила. Не мешать, не лезть, не пить водку, не шуметь. Можно поработать в поле. Или дров наколоть. Не обязательно в монастыре, можно в палатке неподалеку. А то и в лесу в горах.

– В лесу? А не страшно? Вдруг разбойники?

– Нет. Людей там практически нет, тишина первозданная. Костерок, супчик варится, рядом ручей или речка журчит. – Он помолчал – ожидал, должно быть, чтобы мы настроились. – И такое просветление на тебя снисходит – вдруг понимаешь: так было и сто лет назад, и тысячу, и пять тысяч – ничего не поменялось, а ты песчинка в глазу мироздания. Угораздило тебя появиться в этом замечательном мире – живи и радуйся! И главное, ни тэвэ, ни Интернета, ни связи. Попадаешь в естественную среду, так сказать. И что самое интересное, господа: чувствуешь себя частью этой самой среды! Деревом, глухарем, ручьем или рыбой, понимаете? Слияние полное.

– Песчинкой в глазу мироздания, – повторила Инесса. – Ручьем и рыбой! Лихо!

– А если что-нибудь случится? Болезнь или травма, а вокруг никого? – спрашивает Полковник.

Гость развел руками.

– Как Бог даст. Никто не живет дважды.

Тут хлопнула калитка – смотрим, Денис! Мы переглянулись, понимая друг друга без слов: принесла же нелегкая! Три дня не было, мы и думать о соседях забыли, а они тут как тут. То есть пока один Денис. С торбой – слышно, как звякают бутылки.

– Наше вам! – кричит. – Прекрасным дамам! Полковник! Доктор! Степан! О, у нас гости? – и тянет руку Олегу Монахову. – Рад, рад, нашего полку прибыло! Денис! – роняет голову на грудь. – Прошу, как говорится, к нашему шалашу.

Заметно, что уже успел отметиться – морда красная, растрепанный, кричит. Точно пьяница.

– Олег, – басит доктор физико-математических, пожимая протянутую руку, присматриваясь к Денису. – Очень приятно.

– А где супруга? – спрашивает Полковник. – Почему в одиночестве?

– Ирка? Собирается к приятельнице, марафет наводит. А Зина придет попозже, помогает. Да мне без них кайф, честное слово. А вы кто? – обращается к Олегу Монахову. – Артист? Где-то я вас видел!

Тот пожимает плечами.

– Я на все руки. Могу дрова наколоть, не надо? И артист.

– Ну ты, парень, хват! – ржет Денис. – А давайте примем за знакомство! Полковник, у тебя рука точная, разливай!

Мы переглянулись: ну прямо душа компании! Первый парень на деревне. И главное, на «ты»!

Полковник разлил, а куда деваться? Гриша пить отказался. Сидит, глаз не поднимает, мне даже жалко его стало, и досада на себя: зачем тащил? Плохо ему с нами, не надо было. Инесса переводит взгляд с меня на него и вдруг говорит:

– Гриша, Мастер вас очень хвалит, может, и ко мне наведаетесь? Крыльцо уже совсем развалилось, как? – и улыбается.

Гриша вспыхнул, отвечает:

– Можно. – Голос хриплый от волнения.

– Договорились! – говорит Инесса. – Скажете Мастеру, когда сможете, а он мне. Буду ждать.

– Пойло стынет! – вмешался Денис. – За нас!

Выпили мы. И пошло-поехало. Разговоры, шутки, смех. Вроде и Денис уже не такой страшный, как сначала. Люди все разные, этот – шебутной и нахальный, но вроде широкая натура и подлости в нем не чувствуется.

Потом пошли анекдоты, всякие смешные истории. Гриша извинился и ушел. Любаша хохочет на шутки Доктора, Степан Ильич серьезный, на жену поглядывает, видно, что любит ее и гордится. И Денис на нее поглядывает: зыркнет и сразу на Степана Ильича взгляд переводит. А она так просто красавица: глаза серые, румяная, смеется, ямочками играет. И ни грамма косметики, вся как есть натуральная. Инесса тоже красавица, но по-другому, как бы это сказать… вроде как художник ее нарисовал, в шикарных нарядах, шляпа соломенная с цветами, глазищи сверкают, кожа как снег, пальцы длинные, с красными ногтями, и вся какая-то не наша, видно, что не из простых. Но женщина хорошая, хоть и с подковыркой, и язык острый, как полоснет – мало не покажется. Больше всего достается Доктору, хотя и Полковнику перепадает. Но Доктор вроде как-то ближе ей по мозгам, иногда как сцепятся, не пойми о чем, ерунда какая-то, причем Доктор спокоен, как камень, а Инесса так и полыхает, а то и вообще возьмет да уйдет, хлопнув калиткой. Доктор называет это « ультима ратио », что значит «последний довод» на латыни, как он объяснил, на него эти штучки не действуют, он хирург, привык резать. Полковник хоть и бравый, а пожиже будет в этом смысле. Нравится она ему, все говорят, жалко, что не получилось у них, хотя, с другой стороны, еще не вечер. Но если что, Инесса его подомнет, он и не пикнет. Сильная женщина! Ни грома, ни тучи не боится, в хорошем смысле, конечно. Я иногда думаю, что… И обрываю себя, не даю воли.

А тут вдруг Инесса вспомнила про клуб «Кикимора». Говорит, а чья это очередь свой рассказ представить?

– Клуб «Кикимора»? – спрашивает Олег Монахов. – Это про что?

– Про мистику, – объясняет Лариса. – Доктор уже отчитался, теперь очередь других.

– Давайте я! – вдруг говорит Любаша и вспыхивает, как маков цвет.

– Люба, – говорит Степан Ильич на всякий случай.

– А про любовь можно? – спрашивает Любаша. – Я про мистику не знаю.

Она выпила, раскраснелась – глаза голубые, волосы русые, румянец во всю щеку… Хороша!

– Люба! – повторил Степан Ильич.

– Можно! – закричала Инесса. – В любви и мистике много общего, правда, Олег? Вы, как философ, согласны?

– Согласен. Ни то ни другое не поддается рациональному объяснению.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

When Adam delved and Eve span who was then a gentleman? ( англ .). Слова монаха Джона Болла, ставшие лозунгом Крестьянской войны 1381 г. в Англии. В смысле, все мы равны и вышли из одного корня.