Грегори Макдональд - Ещё Флетч?

Потом пришли Карр с Барбарой и Шейлой.

– Вы не спите? – спросил Карр.

– Превосходно.

– Мы собираемся поехать к тому холму, что нашли вчера в джунглях. Помните?

– Конечно. Холм.

– Посмотрим, что мы там выроем. Возьмем с собой кирки и лопаты. Ничего, что мы уйдем?

– Валяйте.

– Шейла останется здесь. Со сломанной ногой в джунглях делать нечего. Она будет вас поить и давать таблетки.

– Хорошо.

– Мы вернемся к вечеру.

– Отлично. Удачи вам.

– К нашему возвращению вам полегчает.

– Абсолютно.

Карр поднялся с койки.

– Ты хочешь, чтобы я осталась? – спросила Барбара.

Флетч хотел, чтобы она ни о чем не спрашивала.

– Нет.

– Я могу остаться.

– Не надо. Этот день останется у тебя в памяти.

– С тобой все будет в порядке?

– Иди и найди потерянный римский город. Ты же не хочешь пропустить этот торжественный момент.

– Я уверена, что он там.

– Надеюсь, так оно и будет.

– Если ты хочешь, чтобы я осталась...

– Нет. Иди с ними. Иди.

– Хорошо, – и Барбара бочком вышла из палатки.

– Вам что-нибудь сейчас нужно? – спросила Шейла.

– Нет. Я в полном порядке.

Вышла и Шейла.

Флетч услышал, как заурчал двигатель джипа. Шум двигателя перекрыли людские голоса. Потом они стихли. Водитель прибавил газу. Раздался крик, взвизгнули тормоза. Водитель вновь завел заглохший двигатель.

Вошедший в палатку Раффлз обтер тело Флетча влажными прохладными тряпками. Он даже повернул Флетча на бок, чтобы протереть спину.

– Рафаэль...

– Да?

– Тебя не затруднит принести все одеяла, которые найдешь в лагере, и навалить их на меня?

– Хорошо. Сейчас принесу.

Тем же утром Раффлз и Уинстон молча вошли в палатку. Подняли койку с Флетчем и вынесли наружу. День выдался на удивление мрачный, небо затянули черные тучи. Они поставили койку под деревом.

Уинстон принес складной стул.

– Будет дождь? – спросил Флетч.

– Вряд ли, – покачал головой Уинстон. – Тучи собирались много раз, а дождь так и не пошел.

Флетч просыпался и засыпал вновь. Случалось, что Шейла сидела рядом, когда он открывал глаза. Иногда он видел лишь пустой стул. Шейла поила его бульоном и холодным настоем трав, давала таблетки, а Раффлз или Уинстон поддерживали ему голову.

– Они еще не вернулись? – спрашивал Флетч.

– Нет, – отвечала Шейла.

– Тебе следовало пойти с ними.

– Мне хорошо и здесь.

– Который час?

– Это неважно.

Каждый раз, когда Флетч открывал глаза, становилось все темнее.

День тянулся как резина.

Вновь Флетч пришел в себя в палатке. Он не помнил, как его перенесли туда.

Карр стоял над ним, широко улыбаясь.

Флетч не слышал, как подъехал джип.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Флетч.

– Превосходно! – Карр протянул руку. Поднять свою сил у Флетча не было. Карр хотел что-то ему показать.

– Что это?

– Кусок глиняной вазы. На нем изображен римский солдат, марширующий с копьем и щитом.

– Потрясающе!

Карр протянул другую руку. В свете керосиновой лампы что-то блеснуло.

– А это на случай, что у вас остались какие-то сомнения. Посмотрите! Монета!

– Нет!

– Да! – рассмеялся Карр. – С изображением цезаря Августа. Так мы, во всяком случае, думаем. Симпатичный парнишка, не так ли?

– Они все были симпатичными, в детстве.

– Определенно один из цезарей.

– Мой бог!

– И я думаю, что мы нашли крепостную стену. Можно сказать, уверен в этом.

– Так это же прекрасно!

– Согласен. Шейла сейчас отплясывает танец победы масаев, а с костылем это, как вы понимаете, нелегко.

– Что это? – спросил Флетч. В брезент палатки кто-то словно бросал пригоршни грязи.

– Дождь.

– Долго он будет лить?

– Надеюсь, что нет.

– Карр. Поздравляю. Хорошие новости. Как жаль, что меня не было с вами.

Из-за спины Карра появилась Барбара, спросила Флетча, как он себя чувствует.

– Отлично.

– Я вернусь попозже, – Карр попятился к выходу. – Посмотрим, какая у вас температура.

Флетч наблюдал, как в палатку начинает набираться вода. Сначала из-под брезентовых стен появились тоненькие струйки, потом они превратились в ручейки и скоро в палатке образовались многочисленные лужи.

Второй раз Карр вошел в палатку, промокший насквозь.

Долго смотрел на термометр.

– Вы тяжело больны, Ирвин.

– Я болен Ирвином.

– Вам уже пора пойти на поправку.

– Согласен с вами.

– Вы сможете выдержать такую высокую температуру лишь в течение определенного времени.

– И сколь долго?

Карр наблюдал за стенкой палатки, прогибающейся под проливным дождем.

– В такую погоду я не могу отвезти вас в больницу в Найроби. В воздух мне не подняться, – он повернулся к Флетчу. – Скорей бы миновал кризис.

– Мои ноги, Карр.

– Что с ними?

– Болят ужасно.

– В каком смысле?

– Словно я сломал их в нескольких местах.

Карр ущипнул каждую ногу.

– Чувствуете?

– Да.

– Это всего лишь лихорадка.

– А ноги словно переломаны.

Вновь бульон, вновь таблетки.

Флетч проснулся, когда Раффлз вновь обтирал его влажной тряпкой. Ему хотелось снова оказаться под одеялами.

Три одеяла промокли насквозь. И давили, словно свинцовые.

Уходя, Раффлз с трудом закрепил полотнище, прикрывающее вход. Дождь и ветер пытались сорвать его.

В следующий раз, очнувшись, Флетч увидел стоящего рядом с койкой Джуму. Блестели намоченные дождем его кожа и волосы.

– Такой отдых не впрок.

– Знаешь что?

– Что?

– Ты должен скинуть тот ящик камней.

Нижнюю часть живота Флетча скрутило узлом.

Джума поддерживал Флетча за плечи, пока того выворачивало наизнанку.

Затем Джума исчез, чтобы появиться вновь, в капельках дождя, со шваброй. Приподняв одной рукой стену палатки, он начал выталкивать наружу грязь и блевотину.

Оставшись в одиночестве, Флетч слушал шум дождя. С интересом наблюдал, как блевотина проползает под стенкой обратно в палатку.

Когда живот отпустило, Флетч перекатился на спину.

– Ox! – Флетч проснулся, как от толчка.

Огромные, в красных сосудах глаза уставились на него с расстояния нескольких сантиметров. Монотонное бормотание глушило все остальные звуки. Что-то теплое давило ему на лоб, сердце, пенис и мошонку. Не зной джунглей или жар лихорадки, другое тепло, сухое, ощутимое, более человеческое.

Оторвав взгляд от огромных глаз, Флетч увидел нос и щеки старческого лица. Разрисованного оранжевыми полосами.

Зловонное дыхание бормочущего старика забивало рот, ноздри Флетча.

Лбом старик прижимался ко лбу Флетча. Левая рука старика лежала на сердце Флетча. Правая охватывала пенис и мошонку.

Дыша Флетчу в лицо, старик бормотал, бормотал, бормотал.

– Господи Иисусе, – вырвалось у Флетча.