Грегори Макдональд - Флетч и вдова Бредли

– Понятно. Все переехали.

– Никого тут нет, – подтвердил водитель. – Кого бы вы не искали.

– Похоже на то.

– Даже не у кого спросить.

– Сам вижу.

– В Далласе много строят, – добавил водитель.

– И вы этим гордитесь, не так ли?

Затем он назвал водителю адрес отеля, в котором провел ночь с воскресенья на понедельник.

– Франсина.

Он назвал секретарю свои имя и фамилию, без полной уверенности, что она захочет говорить с ним.

Вернувшись в отель, он принял душ, надел плавки, поплавал в бассейне. Теперь он сидел на кровати думая, в чем же выходить на улицу.

– Да, мистер Флетчер, то есть Флетч, – в голосе Франсины чувствовалась усталость.

– Появились новые мысли? – звонил Флетч по коду, не пользуясь услугами телефонистки, так что ни секретарь, ни Франсина не могли знать, что говорит он из Далласа.

– Насчет чего?

– Насчет того, о чем мы говорили в пятницу вечером.

– Я понимаю, что вы обижены, Флетч. Из-за путаницы, возникшей в «Уэгнолл-Фиппс», вы потеряли работу. Загублена ваша профессиональвая карьера. Я собираюсь поговорить с Энид о компенсации причиненного вам ущерба.

– Какой компенсации?

– Финансовой. Ошибся Чарлз Блейн или кто-то из его подчиненных или все дело в том, что мы с Энид решили сообщить о смерти Тома лишь через шесть месяцев после его кончины, результат один: поймали-то вас. И вина в этом частично лежит на нас, вернее, на «Уэгнолл-Фиппс». Вы пострадали из-за нас. Потому-то вас и посещают безумные идеи.

Она говорила так тихо, что Флетч с трудом разбирал слова, хотя изо всех сил прижимал трубку к уху.

– Я порекомендую Энид выплатить вам компенсацию. Скажем, полугодовое жалование. Сумму, достаточную для того, чтобы слетать на отдых в Европу и обдумать, как жить дальше.

– Как вы добры.

– Видите ли, я чувствую, что мы обязаны это сделать. Путаница возникла в результате того, что мы хотели укрепить авторитет Энид в компании, помочь ей примириться со смертью мужа. Но вы-то не должны за это страдать.

– Франсина, где выродились?

Ответила она после долгой паузы.

– Мой отец, как вы знаете, был инженером. Я родилась на стройке.

– Где именно?

– В Джуно, на Аляске.

– Флетч, почему вы не хотите, чтобы я поговорила об этом с Энид?

– Я вижу, что вы не удостоили вниманием представленные мною доказательства, Франсина.

– Как раз наоборот. И я нашла очень простые объяснения, на удивление очевидные. Только об одном я не смогу сказать Энид. Насчет того, что в швейцарском похоронном бюро ей насыпали в урну золу сгоревшего ковра. Это ужасно. Надеюсь, она не узнает об этом и от вас.

Флетч улыбнулся, разглядывая пальцы ног.

– Вы позволите мне еще раз заехать к вам? – спросил он.

– Конечно. В конце недели?

– Вечером в четверг?

– Договорились. Жду вас у себя. К тому времени я обо всем переговорю с Энид и буду знать ее мнение. Полагаю, она согласится со мной. Путешествие в Европу пойдет вам на пользу. Поможет вам восстановить душевное равновесие.

– Я буду у вас в четверг, – и Флетч положил трубку. Наклонился над чемоданом и достал свитер.

– Мокси?

– Флетч?

– Привет.

– Слушай, мы как раз репетируем последнюю сцену. И тут кто-то говорит, что мне звонят из Джуно, Аляска. Это же надо. В Джуно я никого не знаю.

– Ты знаешь меня.

– Ты в Джуно? На Аляске?

– Да.

– Ты, похоже, ничего не можешь сделать, как полагается. Летишь в Даллас, штат Техас, а приземляешься в Джуно, штат Аляска. Флетчерский стиль, ничего не скажешь. Линда рассказывала мне, как из редакции ты добирался домой через Гавайи. Но тогда, по крайней мере, ей скрашивал одиночество полный холодильник.

– Помолчи хоть минуту.

– А в Джуно тоже есть покойники, подписывающие текущие документы?

– В Далласе я был вчера.

– Эй, Флетч, между прочим, во время репетиции звонить нельзя. Что будет, если всех артистов начнут подзывать к телефону? Мы не доберемся до премьеры.

– Так почему ты подошла к телефону?

– Подумала, что звонит старина Фредди, требуя приезда Офелии. А может, ему понадобилась женщина с железными нервами, чтобы кидать в нее нож.

– Я хочу тебя кое о чем попросить.

– Что? Меня ждут на репетиции.

– Тебе приходилось сталкиваться с чем-то совершенно непонятным?

– Конечно. Со своим отцом.

– Я хотел сказать, с чем-то таким, что твое сознание отказывается воспринимать?

– Конечно. Моего отца.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Вопрос действительно серьезный, Мокси. Тебе приходилось доказывать то, что абсолютно невероятно?

– Нет. По-моему, нет.

– Если б ты оказалась в подобной ситуации, что бы ты сделала?

– К моим выводам надо подходить с большой осторожностью.

– Это я знаю.

– Наши мнения не всегда совпадают?

– Не всегда.

– Ладно, мне надо идти.

– У меня есть еще один вопрос.

– Что? Когда ты вернешься?

– Возможно, в пятницу вечером.

– Так какой у тебя вопрос?

– Как Рик?

– О, он...

– Я знаю. До встречи, Мокси.

В четверг, еще до рассвета, Флетч стоял напротив дома Франсины Бредли в Нью-Йорке. Несмотря на теплую ночь, он был в плаще и шляпе. И в очках. Притаился он в нише у двери химчистки, закрытой в столь ранний час. Его удивляло щебетание птиц. Он полагал, что в Нью-Йорке их давно не осталось. В предрассветном сумраке их можно только слышать, но не видеть. Помимо птичьего щебетания он слышал и полицейские сирены. Последних желающий мог услышать в Нью-Йорке всегда, в любое время дня и ночи.

Без четверти шесть у дома Франсины остановилось такси. Она вышла из подъезда, в коротком плаще и высоких сапогах, и села в машину.

Такси уже проехало несколько кварталов, прежде чем Флетчу удалось поймать другую машину. Автомобилей было немного, а потому настигли они Франсину достаточно быстро. Флетч сказал водителю, что хочет догнать жену, забывшую бумажник.

Они пересекли Центральный парк и повернули на север.

Франсина вышла из машины на углу 89-й улицы.

Остановил машину и Флетч. Расплатился, медленно зашагал к углу. Поворачивая, он увидел, как Франсина нырнула в переулок посередине квартала.

Проходя мимо переулка, он бросил вдоль него короткий взгляд. Его ждал очередной нью-йоркский сюрприз: вымощенный брусчаткой двор и шесть стойл, в каждом из которых стояла лошадь. По углам двора лежали тюки сена. Три конюха занимались повседневными делами. Четвертый помогал Франсине сесть на серую в яблоках кобылу.

Флетч пошел дальше. Обернулся, услышав цокание подков по асфальту.

Франсина, верхом на лошади, выехала из переулка и направилась в парке. Плащ она оставила в конюшне.

– Привет, – поздоровалась она, открывая ему дверь квартиры 21М.