Наталья Андреева - Пробка

— Я думаю оставить работу, — кисло сказала как-то Алина. — Мне надо заняться устройством нашего с Мишей быта. И ему нужна моя помощь в делах.

— Какая ты умная! А я в этом ничего не понимаю! Конечно, тебе надо бросать работу! Но мне-то ты не откажешь? И моим подружкам? Я уже всем похвасталась! И уж так тебя расхвалила! Особенно произвел впечатление рассказ о том, как ты помогла Мише! Мы все просто в восторге!

— Спасибо тебе большое! — с чувством сказала Алина.

— Знаешь, я так рада! Уж так рада! Теперь мне всегда будет с кем поговорить!

«Ну нет, милая, — подумала Алина, опуская на рычаг телефонную трубку. — Ты мне не компания. Простовата. Я — птица другого полета. И Мишиных денег ты не получишь».

Что поделать, Алина Лепехина была скуповата. Ее родители не нищенствовали, жили, как все, но лишних денег в семье не водилось. У матери был принцип: никогда, ни под каким видом не влезать в долги. Даже вещи в кредит Лепехины никогда не брали. Телевизор там, или холодильник.

— Мало ли что случится? — говорила в таких случаях мать. — Заплатил — и пользуйся. Неча в кабалу залезать.

Женщина она была простая, без образования, работала на заводе — сидела на проходной, проверяя на выходе чужие сумки, но считать умела хорошо. Не хуже бухгалтера. Отец, который трудился на том же заводе, находился у нее в полном подчинении. Зарплата у него была хорошая, квалифицированного токаря с золотыми руками ценили и поощряли премиями, и все до копеечки он отдавал жене. Та откладывала деньги на хозяйство, строго согласно бюджету, расписанному на десять лет вперед, а остальное прятала. На черный день.

Когда грянула перестройка, плановому хозяйству пришел конец, и цены стали расти, а нули на купюрах увеличиваться. Умные люди начали снимать с книжек деньги и покупать товары — хоть что, лишь бы не пропало. Мать Алины, которая всю жизнь тряслась над своей сберкнижкой, не пошла никуда, и в результате у нее пропало пять тысяч советских рублей. Сгорело, превратилось в дым.

Алина долго не могла объяснить матери, что сбережений больше нет. Та не верила и все говорила:

— Вот выйдешь замуж, куплю тебе стенку. Для тебя, дочка, денежки-то берегла. Ни колечка у меня золотого, ни цепочки. К чему оно? А деньги — это деньги. Я уж тебе помогу. Но всего не отдам, и не проси. А ну как я заболею? Кому я буду нужна? А с деньгами-то нужна. В магазин кого послать али на рынок. Богатым-то хорошо жить. Пять тысяч у меня на книжке, — таинственно понизив голос, говорила она. — Слышишь ты, Алька? Пять!

— Мама, у тебя ничего нет, — раздраженно отвечала Алина, которой все это уже порядком надоело.

— Как это нет? А ну-ка, отвернись.

И мать лезла в недра платяного шкафа, откуда вытаскивала сберкнижку, открывала ее и совала дочери под нос:

— А ну-ка, глянь! Что написано?

— Пять тысяч рублей.

— А ты говоришь — нет!

— Это же те деньги.

— Какие такие — те?

— Тогда были тысячи, а сейчас миллионы. Ты же ходишь в магазин, и зарплату отец приносит другими деньгами.

— Деньги они одни. Не те и не эти.

— Ну пойди в банк, раз мне не веришь, и сними свои деньги. Сколько тебе дадут? Пять рублей. И что ты на них купишь?

Мать упрямилась, но в банк все-таки пошла. А после слегла. Ничего не помогало. Алина пыталась ее утешить, но в то время ей и самой приходилось туго. Хорошо, что однокомнатная квартира досталась в наследство от бездетной тетки. Уж как пришлось суетиться, чтобы другие родственники не обскакали! С двоюродным братом Алина даже судилась, пока доказала, что ухаживала за больной теткой и за этот подвиг имущество отписано ей.

Нет, матери она помочь ничем не могла. Да и без толку. Известие о том, что она теперь нищая, бедную женщину просто убило.

— Как же так? А? Ведь ни колечка, ни цепочки. Икры красной в жизни не ела, — с тоской говорила мать. — Зачем жи-ить… Денег-то копить нельзя-а… Ты их копишь, а у тебя отбирают. Ты копишь, а у тебя…

Через два года ее не стало. Сгорела, как свечка. Раковая опухоль, появившаяся, как сказали врачи, на почве нервного стресса, сделала свое дело в короткий срок. Да организм ей и не сопротивлялся.

Когда мать умерла, все почувствовали облегчение. К удивлению Алины, отец после этого сильно изменился. Словно крылья расправил. При жене ходил, ссутулившись, глаз на людей не поднимал, ни в гости, ни к родне не выбирался. А тут вдруг и к мужикам, во двор, стучать доминошными костяшками, и в пивную, и к брату. Алина неожиданно для себя обнаружила, что отец не старый еще мужчина, полон сил, жажды жизни, и даже намерен устроить личную жизнь, потому как зачастил к вдовой соседке. У той двое взрослых детей, и уже есть внук. Детский плач, пеленки, скандалы со снохой. Понятно, что той хочется в тихую гавань, на диван, перед телевизором.

— Ты только к себе ее не прописывай, — предупредила Алина.

— Ну зачем же, — опустил глаза отец.

И Алина поняла, что разговор об этом с соседкой уже был, и та не прочь перебраться к отцу, чтобы быть и при детях, и не в одной с ними квартире. Алина бесилась, но сделать ничего не могла.

Отец вступил с «захватчицей» в законный брак и все-таки прописал. «Отец не имел права так со мной поступить», — думала Алина. И вновь была битва в суде. Свою долю Алина отстояла, но этого ей показалось мало, и одну из двух комнат она закрыла на ключ. И с отцом не разговаривала пять лет. Только наезжала с проверкой: не взломали ли замок? Не воспользовались ли мамиными вещами и мебелью? С нахалки станется! И ее двое отпрысков тоже — захватчики!

Да, Алина любила деньги, потому что знала им цену. Подарков судьба не делала, все досталось с боями, все в трудах. А что касается родственных чувств…

Взять ее отца: как он с ней поступил? По родственному? Нет! Так почему она должна кого-то жалеть? Денег никогда не бывает много. И пример матери всегда стоял у нее перед глазами.

У Алины Лепехиной была фобия: она страшно боялась нищеты. И боялась повторить судьбу матери. Ее вопрошающий взгляд: «Заче-ем жи-ить? Заче-ем? Если денег нельзя копить?» — преследовал Алину в ночных кошмарах. Она помнила, с каким сияющим лицом приходила из Сбербанка мать. Манила пальцем дочь и говорила: «Ну-ка, смотри. Ишь ты! Сколь рубликов набежало! За просто так! Ишь! Чудеса!» Потом на столе появлялась бутылка водки, закуска и даже кремовый торт. В память Алины Лепехиной врезалось намертво: это праздник. Набежавшие проценты — праздник. Отнюдь не то, что можно купить за эти деньги, а сам факт, что деньги могут расти, словно бы они живые.

И Алина билась за деньги. Билась с отцом за имущество, которое стоило денег, билась с родственниками мужа, которые считали, что имеют право на наследство.

Алина не могла поверить в то, что богата, даже приходя в банк и слушая отчет персонального менеджера. В то, что денег теперь хватит до конца жизни. В душе по-прежнему жил страх.