Андраш Беркеши - Агент № 13

Смерть Меннеля озадачила Эгона Брауна. Разумеется, он немедленно назначил расследование, поручив выяснить обстоятельства этой загадочной смерти начальнику Восточного отдела Иосифу Шлайсигу. Но прошло уже три дня, а Шлайсигу пока ничего определенного установить не удалось…

В этот день Браун поздно возвратился домой. Поужинав и приняв ванну, он почитал на сон грядущий новый роман Генриха Белля и лег в постель. В полусне он еще слышал за дверью шаркающие шаги старой экономки фрау Эльвиры. Около полуночи его разбудило приглушенное жужжание телефона. Звонил Шлайсиг. Извинившись за ночной звонок, Шлайсиг сказал, что получено важное сообщение. Браун зевнул, прогоняя остатки сна, и недовольно буркнул:

— Приезжайте.

Полчаса спустя Шлайсиг прибыл на квартиру Брауна. Это был маленький толстячок в очках, с копной белокурых волос, зачесанных на косой пробор, в модном костюме из легкого тропикала. У него были быстрые движения и медленная речь — обдуманная, хотя и чуточку многословная.

— Еще раз прошу прощения, но у меня сведения большой важности…

Браун терпеливо улыбнулся и уже приветливее сказал:

— Ради бога, переходите прямо к делу.

— Получена телеграмма от Хубера. Очень странная. Если позволите, я прочитаю ее вслух… — Браун кивнул головой. — «Тело Меннеля оцинкованном гробу вторник отправит авиакомпания „Малев“. Доставит транспортная контора „Машпед“… Машина повреждена. Продал. Проект соглашения изучаю подпишу следующей неделе Хубер».

Шлайсиг протянул телетайпную ленту Брауну, тот быстро пробежал листок глазами.

«Значит, все-таки?..» — подумал он и, чувствуя, как в нем закипает гнев, поспешил взять себя в руки.

Шлайсиг негромко кашлянул, давая знать, что его доклад еще не окончен. Браун поднял на него глаза.

— Мне непонятно, шеф, почему доктор Хубер пишет так об автомобиле, ведь венгерские власти определенно сообщили нам, что Меннель погиб не в катастрофе, а что его утопили. Разрешите в связи с этим вопрос?

— Да, дорогой Шлайсиг, конечно!

— Разве Хубер не знал, что Меннель выехал в Венгрию на оперативной, оснащенной спецустройством машине?

— Я ему этого не говорил. Хотя он должен был знать, для чего предназначены машины типа «кинжал».

— Значит, вы догадались, о чем я подумал?

— Да, Шлайсиг.

— Сын Хубера в настоящее время в Гаване. Вы это знаете?

Браун долго молчал, прежде чем утвердительно кивнуть головой. Шлайсиг не мог, конечно, знать, чем вызвано столь долгое молчание шефа. Он продолжал:

— Нам удалось установить далее, что накануне отъезда Хубер продал свою загородную виллу и вложил деньги в акции одного швейцарского бюро путешествий.

— Это все вполне естественно, — проговорил Браун. — Было бы странно, если бы Хубер поступил иначе… — Он поднялся, достал из бара бутылку и налил в рюмки коньяк. — Полагаю, сейчас было бы некстати пить за здоровье Хубера? Сколько наших людей он может провалить в Венгрии?

— Я уже все проверил, шеф, — отвечал Шлайсиг. — Более десяти агентов.

— А можете вы мне сказать, почему он стал предателем?

— Не знаю, — покачал головой Шлайсиг. — Хотя вечером, готовя на него справку, я выявил несколько возможных мотивов, на которые мы почему-то раньше не обратили внимание. Во-первых, Хуберы родом из Восточной Пруссии. Не исключено, что кто-то из его родственников до сих пор проживает там. Отца Хубера, генерала, казнили за участие в покушении на Гитлера. На Востоке это может быть зачтено ему в актив, послужить, так сказать, «пропуском через границу». Некоторые из родственников Хубера занимают достаточно высокие должности в Восточной Германии, работают на коммунистов. Итак, он — здесь, они — там. Возможно, его опутали, запугали, уговорили, наконец. Словом, об этом он может нам рассказать только сам.

Браун кивал головой. «Да, — думал он, — эта версия вполне убедительна. Ей поверят. Упрек мне будет минимальным».

— Сообщите ему по телетайпу, — сказал он Шлайсигу, — следующее: «Машину не продавать. Подписать соглашение. Немедленно вернуться Гамбург. Браун». Разумеется, Хубер и не подумает вернуться. Поэтому одновременно подготовьте и операцию по его ликвидации. — Браун произнес это таким равнодушным тоном, словно речь шла не о смертном приговоре человеку, а о чем-то совсем сейчас незначительном, вроде вчерашней жары или прошлогоднего снега. — Разрешите налить вам еще, Шлайсиг?

— Да, шеф, спасибо, — сказал человечек в очках, взял в руки рюмку и с неприличной жадностью выпил.

От взгляда Брауна не ускользнула озабоченность, по-прежнему не покидавшая лица Шлайсига.

— Что, есть и другие «приятные вести», дружище Шлайсиг?

— Боюсь, что да, шеф. Меннель ведь забрал с собою перечень конкурсных цен, добытый для нас К-шестым. А мы намечали всю группу «К» передать на связь Сильвии. Если Хубер в бумагах Меннеля найдет этот перечень, он может, пожалуй, расшифровать код «К».

Браун молчал. Он думал, как ему получше объяснить своим хозяевам причину этого провала.

Тибор Сюч стоял на балконе и рассеянно смотрел вдаль. Это был мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, приятной наружности, с ярко-рыжей шевелюрой и зеленовато-серыми глазами.

— Ты знаешь, что представляет собою этот Шалго? — спросил он, не поворачивая головы.

Беата, раздетая донага, лежала на кровати и листала журнал мод.

— Менеджер Виктора, да?

Тибор вернулся с балкона в комнату и сел на край кровати, рядом с девушкой.

— А ты знаешь хотя бы, что означает слово «менеджер»? — улыбнулся он и набросил на нее простыню.

— Не знаю, и это меня мало интересует. Мне и так жарко, а ты зачем-то еще накрываешь меня простыней. Или я не нравлюсь тебе?

— Нравишься. Даже очень. У тебя тело богини, но я не хочу, чтобы оно мне скоро надоело… Так вот, Шалго — «бур».

— Ну да?! — протянула девица, продолжая листать журнал. — А с виду не скажешь.

Тибор удивился ее спокойствию.

— Ты что, не знаешь, кто такие «буры»?

— Как кто? Народ, не то в Африке, не то в Америке…

«До чего же глупа! — подумал Тибор. — Красива, но глупа как пробка».

А вслух сказал:

— Точно, те тоже буры. Но этот «бур» совсем другого сорта: Будапештский уголовный розыск. Сокращенно БУР. А иными словами, шпик, сыщик.

Журнал мод выпал из рук Беаты.

— Откуда ты это взял?

— Не только у него есть свои люди в отеле. У меня тоже, — с горькой усмешкой пояснил он.

— Значит, влипли. Я не виновата. И если хочешь знать, ты сам всему причиной. Я тебя умоляла: остановись у гостиницы, выпьем кофе или кока-колы. Я ведь буквально умирала от жажды. А ты заладил свое: сначала переговорим с Виктором!

— Ну кто мог знать, что его уже прикончили?.. Что же нам теперь делать? — бросил он и, вскочив с места, нервно забегал по комнате.