Ингрид Нолль - Мертвый петух

А что я могла предложить Витольду? Я не имела ни малейшего представления о том, как нужно готовить баранью ногу, и не могла похвастаться тремя детьми, которые оживляли бы домашнюю атмосферу. Беата призналась:

— Между прочим, Эрнст очень даже ничего, но Райнер нравится мне еще больше. Рози, этим потрясающим знакомством я обязана тебе, и никому другому. Если бы не ты, мне бы и в голову не пришло гуда пойти.

У меня по щекам катились слезы, но, к счастью, Беата не могла этого видеть. Как будто нарочно подыскивая слова, чтобы побольнее меня уязвить, она все никак не могла остановиться:

— Кстати, на следующей неделе Райнер собирается покинуть свой уединенный приют. В понедельник он уже выйдет на работу, хотя вполне мог бы остаться на больничном подольше. Но ему не терпится вернуться домой, говорит, там полно работы.

Настала свинцово-тяжелая ночь. Я ворочалась без сна. С детства мне внушали, что ухаживать должен мужчина. А если он этого не делал? Наверное, все представления, унаследованные мной от матери-монашки, давно устарели. Беата действовала намного решительнее. Может, стоило последовать ее примеру, взять инициативу в свои руки и съездить к нему еще раз? Или это будет слишком навязчиво? Трудно сказать.

В пятницу вечером я не выдержала. Если ничего не предпринять, выходные будут потеряны. На всякий случай я позвонила в Ладенбург. Неожиданно для меня трубку взял Витольд.

— Розмари Хирте, — промямлила я. Так я обычно представляюсь.

— Кто? Я такой не знаю, вы ошиблись номером, — холодно сказал он.

— Это же я, — пропищала я, словно плаксивый ребенок.

— Ах, Тира, — внезапно рассмеялся он. — Ну конечно же, извините, до меня не сразу дошло.

Теперь он был со мной на вы. Надо было что-то сказать. Я спросила, как он себя чувствует и давно ли уехал из Бикельбаха.

— Я добрался домой только сегодня утром, — охотно объяснил Витольд. — Знаете, я веду спецкурс у двенадцатого класса и больше не могу позволить себе отсутствовать. С заменой у нас всегда были трудности. И вообще, мои ученики не виноваты в том, что у меня депрессия.

Честно говоря, при нашей последней встрече я что-то не заметила у него никакой депрессии.

— Значит, теперь вам надо готовиться к занятиям? — нерешительно спросила я.

— И это тоже. Кроме того, сад совсем запущен, все сожрали улитки. С понедельника я нанял приходящую уборщицу. Она родом из Югославии, ее мне порекомендовали друзья. Но прежде чем она сможет приступить к работе, я должен убрать хотя бы основную грязь и разобраться со стиральной машиной.

Беата в этой ситуации наверняка предложила бы свою помощь. Нужно было преодолеть свою зажатость и сказать что-нибудь похожее. Я старалась не обращаться к нему ни на вы, ни на ты:

— В эти выходные я как раз не занята, и могла бы прийти помочь. Я вполне могу взять на себя стирку и глажку, да и в саду не побоюсь самой черной работы. А в перерыве могу сварить кофе и сбегать за булочками. — Про готовку я из осторожности ничего не сказала.

— Очень мило с вашей стороны предложить мне помощь. Но я предпочитаю сам наводить порядок, тут уж ничего не поделаешь. Да и со стиральной машиной я как-нибудь разберусь, а в понедельник уборщица поможет мне с глажкой. Да и потом, в воскресенье я жду гостей, так что буду занят целый день. Но в любом случае, Тира, я благодарен вам за то, что вы так беспокоитесь обо мне. Возможно, как-нибудь в другой раз вы действительно сможете мне помочь.

Я попросила его звонить, как только потребуется моя помощь. Потом мы еще немного поболтали и дружески попрощались, так и не договорившись о следующей встрече.

Схватив диванную подушку, я со злостью швырнула ее на пол. Дискау решил, что я сержусь на него, подполз поближе и всем своим видом показывал, что просит прощения, — как будто он был виноват. Я приласкала его и пожаловалась: «Ах, Дискау, впервые в жизни я чего-то захотела! Добьюсь этого мужчины любой ценой! Но это так тяжело, просто не знаю, как быть».

Я расплакалась, пес положил морду мне на колени и посмотрел на меня своим меланхоличным взглядом. Казалось, он испытывал ко мне самое искреннее сочувствие.

Кого же Витольд ждал в воскресенье, уж не Беату ли?

Воскресенье тянулось крайне уныло. Я все представляла себе, как Беата ловко, словно волшебница, наводит у Витольда порядок и уют, готовит и смеется. Мне подумалось, что они идеально друг другу подходят. Ведь Беата прекрасно разбиралась в искусстве, литературе и музыке, не то что я. Они весело проведут вместе целый день… А что будет вечером? Наверное, выпьют шампанского и отправятся в постель. От этих мыслей я чуть с ума не сошла и вечером позвонила Беате.

Ответила Лесси.

— Мамы нет, — лаконично сообщила она. Я поинтересовалась, где же Беата.

— Вивиан с Рихардом вчера улетели в Лондон на пару дней, так что сегодня она не готовила семейный обед. Похоже, я не в счет, — пожаловалась инфантильная Ленора. — Не представляю, где она может быть. Наверное, пошла на какой-нибудь концерт.

Я повесила трубку. Все было ясно как день. Горькая правда заключалась в том, что в данный момент Беата лежала в постели рядом с Витольдом! А завтра к ней возвращался Юрген. Ну почему у других женщин было все, а у меня ничего? Она мне за это еще ответит!

В одиннадцать раздался телефонный звонок. Я услышала голос Беаты:

— Лесси передала мне, что ты звонила. Я же предупредила эту дурочку, куда поеду. Она никогда не слушает, что ей говорят.

— Ну и где ты была?

— Во Франкфурте, на потрясающей выставке Кандинского. Потом мы с подругой зашли в турецкий ресторан. Было здорово!

А ведь эта мадам соврет — недорого возьмет! С другой стороны, зачем Беате меня обманывать? У нее не могло быть никаких причин скрывать от меня свои отношения с Витольдом. Откуда ей было знать, что он принадлежит мне? Возможно, она просто чувствовала себя виноватой перед Юргеном. С другой стороны, он и сам был женат… Терзаясь сомнениями, я легла спать.

Однажды вечером я решила снова пробраться в сад Витольда. Теперь смеркалось уже около девяти, и черный костюм взломщика как нельзя лучше подходил для этой вылазки.

Он сидел за столом и что-то писал, совсем как в тот вечер, когда я пришла сюда впервые. Я почувствовала, что без памяти влюблена в этого красивого, умного человека, сосредоточенно работавшего в полном одиночестве. Прошло не меньше часа, прежде чем я смогла оторваться от созерцания этой картины и неслышно покинула темный сад. Изгородь с тех пор так никто и не укрепил. Наверное, Витольду просто не приходило в голову ее починить.

Потребность видеть его вскоре переросла у меня в настоящую манию. Почти каждый день я ездила в Ладенбург, хотя имела все основания опасаться соседей, которые к тому времени уже вернулись из отпусков. Витольд всегда сидел один. Как же мне хотелось войти через балкон или просто позвонить в дверь! Но между нами была договоренность: он первый даст о себе знать.