Ингрид Нолль - Мертвый петух

Я столько раз представляла себе, как все случится, а теперь оказалось, что все мои попытки с самого начала были обречены на неудачу! Я ему не нужна. Конечно, ему приятно платоническое обожание с моей стороны, и, чтобы сохранить все по-прежнему, он готов при необходимости утешать и поддерживать меня. Я встала. Витольд тоже поднялся, не сделав ни малейшей попытки меня удержать. Мы направились к двери.

— Запомни на будущее: я всегда готов тебе помочь. Но мне не нравится, когда кто-то прячется в саду и подсматривает. Одна мысль об этом приводит меня в ярость! — Но тут он улыбнулся, чтобы эти слова не звучали слишком жестко, и слегка коснулся губами моей щеки.

Я удалилась.

Госпожа Ремер уехала в Америку. Я забрала к себе пса и почувствовала некоторое облегчение от его присутствия. Я много разговаривала с ним, как это любят делать одинокие люди; я говорила и с мертвыми: с Беатой, моей матерью, даже со Скарлетт, рассказывала им о своих несчастьях и душевном кризисе.

Однажды вечером позвонил Витольд. С того случая в саду мы не встречались и не говорили. Со временем вся нелепость произошедшего становилась мне все очевиднее, и хотелось больше никогда в жизни его не видеть.

Он начал без обиняков:

— Только что у меня снова был тот полицейский, помешанный на компьютерах. Я звоню тебе, чтобы предупредить. Возможно, он отправился к тебе.

— Им стало известно что-нибудь новое? Мне нужно проявить особую осторожность? — спросила я.

— Мы уже обсуждали это раньше. Ты согласилась не рассказывать им о моем ночном свидании со Скарлетт и о нашей роли в гибели Хильке. Я могу на тебя положиться?

— Конечно, можешь. В случае Хильке я тоже рассчитываю на твое молчание.

Уже через полчаса после этого разговора ладенбургский криминалист был у меня. Собака ворчала, и мне пришлось запереть ее в спальне. Молодой человек был вполне вежлив. Сказал, что у него ко мне есть несколько вопросов, потому что в трех делах об убийстве остались загадки, и, возможно, я помогу им прояснить некоторые детали.

Вначале он во всех подробностях расспросил меня об отношениях с Беатой, хотя как раз это дело не находилось в его ведении. Кроме того, мне пришлось в деталях рассказать все, что я знала об этом несчастном случае.

— Могу повторить лишь то, о чем писали газеты, — сказала я.

— Ну, может, что-то еще? Вполне вероятно, что ваша подруга позвонила вам и рассказала о предстоящем пикнике. Очень возможно, госпожа Хирте, что вы кого-то покрываете, например господина Энгштерна. Все-таки одна вы знали, что ваша подруга была влюблена в него. Похоже, что никому, кроме вас, она об этом не говорила.

— Да, она доверилась мне. Но Беата однозначно дала мне понять, что ее чувство оставалось безответным. Если бы она договорилась о встрече с господином Энгштерном, то скорее всего поставила бы меня в известность. Однако она этого не сделала!

Полицейский внимательно на меня посмотрел. Казалось, у него еще оставались некоторые сомнения:

— В кошельке у вашей подруги лежал список продуктов, в машине стояла корзина с покупками. Конечно, она могла прихватить шампанское из дома, но о еде позаботился кто-то другой. Дело в том, что мясник, у которого она купила маринованное мясо, не торгует жареными цыплятами. Кстати, откуда вам известно, что Беата Шпербер ела цыпленка?

— Разве я это говорила? — спросила я.

— Вы сказали об этом господину Энгштерну, — пояснил он. — Дело в том, что он описал ее последнюю трапезу так, как будто сам при этом присутствовал. Сказал, что Беата Шпербер стояла на краю башни с бокалом шампанского и цыплячьей ножкой, потеряла равновесие и упала вниз. Мы не предавали огласке содержимое желудка погибшей. В прессе упоминалось лишь о пустой бутылке из под шампанского. Сначала господин Энгштерн утверждал, что прочитал о жареном цыпленке в газете, однако после нескольких вопросов вспомнил, что об этом ему рассказали вы.

Я пожала плечами. То, что произошло тогда в Бикельбахе, так стояло у меня перед глазами: Скарлетт с бокалом шампанского и куском курицы в руках. В тот момент меня шокировало ее сходство с Беатой, возможно, я призналась в этом Витольду.

— Не помню ничего такого, — сказала я как можно более непринужденно. — Если я и говорила что-то подобное, то скорее всего где-то об этом прочитала или услышала от кого-то еще. Во всяком случае, Беата ничего не рассказывала мне об этом пикнике.

Полицейский подошел к шкафчику с бокалами и уверенно достал оттуда один за другим пять хрустальных бокалов:

— Ваша подруга пила шампанское из такого же бокала. Где ваш шестой бокал?

— Я вас умоляю, — возмущенно воскликнула я, — бокалы постоянно бьются! Вряд ли вы найдете у кого-нибудь полный набор в целости и сохранности.

— Госпожа Хирте, — лаконично возразил он, — например, здесь я вижу шесть бокалов для хереса, шесть — для вина и шесть — для воды. Они у вас почти новенькие, все как положено.

Это было низко с его стороны, я разозлилась не на шутку:

— Ну и? У меня нет семьи, гости бывают редко, естественно, что посуда и бокалы почти не используются. Но шампанское я пью и в одиночестве, потому что у меня слишком низкое давление. Этот бокал разбился уже давно. Вы что же, хотите упечь меня из-за какого-то разбитого бокала?

Он ничего не сказал, только посмотрел на мои ноги:

— Обувь какого размера вы носите?

— Тридцать девятого, — соврала я; не будет же он измерять мои ступни!

— Я захвачу с собой один из ваших бокалов и, если позволите, ваши альбомы с фотографиями. Кроме того, мне бы хотелось заглянуть в шкафчик с обувью. У вас есть кроссовки?

Я покачала головой. Может, потребовать у него ордер на обыск и позвонить адвокату? Он встал.

— Ах да, еще мне нужно осмотреть ванную комнату.

Я пошла за ним. Прежде всего он, не спрашивая меня, направился к обувному шкафчику, который нашел в спальне. Собака злобно на него зарычала. Он проверил несколько пар обуви и с упреком заметил:

— Сорок первый. С обувью тридцать девятого размера вам пришлось бы помучиться!

У платяного шкафа он долго не задержался.

После этого он прошел в ванную. Я последовала за ним. Выдвинув белые пластиковые ящики маленького комода, достал мой фен и проверил, как он работает.

— Откройте-ка шкафчик с лекарствами! — приказал он тоном работника таможни. Я стояла к аптечке ближе, чем он. Криминалист пробежал глазами мои запасы таблеток и косметики. — А что у вас там? — Он указал на косметичку, которая лежала наверху.

— Старые бигуди, — сказала я. Он кивнул и скомандовал:

— Достать и открыть!

Сам он опустился на колени и распахнул дверцу под раковиной. Там я хранила ведро, в котором лежали пачка чистящего порошка и тряпка. Я выхватила из косметички револьвер и выстрелила ему прямо в левый висок. Он даже не успел обернуться.