Фридрих Незнанский - Ночные волки

В двери сначала показалась девушка, и я машинально отметил, что у нее красивые ноги. Сразу за ней показался мужчина. С пистолетом в руке.

Пистолет был приставлен к виску девушки.

Портнов, подумал я. Вот и свиделись.

– Пилота! – крикнул Портнов. – Я требую сменить пилота! Или я прострелю ей башку!

Девушка визжала от страха.

– Ну? – заорал Портнов. – Я убью ее!

Вдруг его голова дернулась вперед, и он повалился на девушку. Вдвоем они покатились по ступенькам, причем девушка визжала не переставая. Я, Грязнов, Аленичев и еще несколько человек бросились к ним. Одним движением кто-то выхватил девушку и отставил в сторону, чтоб не мешала. И потянулись к Портнову.

Поздно.

Феликс Портнов был мертв.

Рана в его затылке подтверждала это.

Я даже не успел подумать, как такое могло случиться, а Фирсов уже бежал вверх по ступенькам трапа.

– Миша! – кричал он. – Не стреляй!

Посмотрев вверх, я увидел на верхней ступеньке его. Человека с пустыми глазами. В руке он сжимал пистолет. И ствол его был направлен на бегущего вверх Фирсова.

– Не стреляй! – кричал тот.

Михаил Володин выстрелил.

Но пуля не попала в Фирсова. За тысячную долю секунды до того, как Хамелеон нажал на спусковой крючок, Фирсов успел сделать неуловимое движение, и пуля просвистела мимо. У них, у разведчиков, это называется качанием маятника. Он очень вовремя качнулся.

Пуля, выпущенная Хамелеоном, прострелила мою кепку.

Маятник никто меня качать не учил, но что-то мне как подсказало: пригнись! Я пригнулся. В общем, черт с ней, с кепкой.

Поднялся грохот выстрелов. Все, кто был внизу, стреляли в Володина. Кроме меня. Я оцепенел. Мне казалось, что я вижу, как пули летят мимо меня, мимо Фирсова и попадают Хамелеону в грудь, живот, голову. Я видел, как корчится Володин под ударами пуль, но почему-то не падает.

Но вот он качнулся, упал на ступеньки лицом вниз и покатился к нашим ногам.

Тишину нарушил Фирсов. Он произнес только одно слово:

– Все.

В конце дня мы собрались в кабинете Меркулова.

Нас было пятеро: хозяин кабинета, ваш покорный слуга, Фирсов и Грязнов с Аленичевым.

– Коньяк? – предложил Костя.

– Неплохо бы, – отозвался я.

Остальные промолчали, но по их лицам любой догадался бы, что коньяк в эту минуту – предел их мечтаний.

Костя достал бутылку и рюмки. Лица присутствующих заметно оживились. Впрочем, пьяницами мои товарищи не были. Оживление на лицах выражало лишь то, что сейчас будет поставлена последняя точка в трудном общем деле.

Костя разлил коньяк по рюмкам и обратился к Фирсову:

– Ну?

Тот взял рюмку и стал согревать ее в ладонях. Глядя перед собой, он произнес нечто совсем не похожее на тост:

– Володин пробрался в самолет. Пробрался, чтобы самому разобраться с Портновым, если мы не успеем. Он все равно бы его не выпустил, все равно бы ликвидировал. Он только Селезнева пожалел. Почему-то ему казалось, что этот подонок может еще пригодиться своей родине.

– Ну что ж. – Меркулов поднял рюмку и тоже довольно буднично провозгласил: – За успешное завершение дела.

Мы чокнулись и выпили.

Внезапно Стас сказал:

– А я, наверное, женюсь.

И покраснел.

– Дело хорошее, – заметил Грязнов. – На свадьбу позови.

Мы все его поздравили.

Когда зазвонил телефон, я подумал: а это мне какая-то хорошая весть.

Меркулов снял трубку.

– Алло? Кого? Ирина? Да, он здесь.

Он протянул мне трубку:

– Жена. Волнуется.

Я взял трубку и сказал:

– Здравствуй, Ирина.

– Ты долго еще? – спросила она.

– А что такое? – Мне мешало то, что все смотрят на меня. – Соскучилась?

Она не могла сказать «да», не тот характер. Она сказала другое:

– У меня такое чувство, что тебе угрожает какая-то опасность. Верней, у меня совсем недавно было такое чувство…

Я вспомнил свою простреленную кепку.

– Впредь гони от себя такие чувства, – сказал я. – И вообще в нашей семье Бог наделил интуицией лишь одного человека.

Мне вдруг захотелось ее увидеть. А то все время перед глазами Грязнов, Меркулов, Фирсов… Имею я право на жену посмотреть?

– Уже выхожу, – сказал я. – Минут через сорок буду дома.

– Правда? – спросила она.

– Правда, – ответил я.

Положив трубку, я посмотрел на своих коллег. Конечно, они делали вид, что сейчас ничего не слышали и вообще о моих домашних передрягах не знали.

– Господа! – сказал я им. – Занимайтесь своими делами без меня, ладно? А меня отпустите домой.

– Конечно, иди, – сказал Меркулов.

– Передавай привет Ирине.

– Всего вам доброго, Александр Борисович.

– До свидания.

Я оглядел их всех.

– Хорошие вы ребята!

Говорят, что счастье – это когда после работы очень хочется домой, а утром – на работу.