Фридрих Незнанский - Отмороженный

Она всхлипнула. Еще одну женщину мы заставили плакать. Что за профессия у меня, мать ее так!

– Кто они? – спросил я негромко.

– Точно не знаю… В общем, из органов безопасности. Они сказали, что тебя через эту шлюху хотят втянуть в одно нехорошее дело. Они мне соврали, теперь вижу сама, они меня использовали. Спровоцировали. Но теперь ты можешь использовать меня. Понимаешь? Я буду передавать им все, что ты скажешь, любую ложь. Пусть думают, что продолжаю работать на них.

В ее глазах горела ненависть, смешанная с надеждой. Она по-прежнему хотела мстить.

– Даже не думай! – сказал я. – Какой из тебя двойной агент. Оставим все как есть.

– Тогда я уволюсь, – сказала она, – раз не доверяешь.

– И они поймут, что тебя разоблачили, – махнул я рукой. – Иди к себе и приведи себя в порядок. И напиши обо всем, что собиралась им передать. И что уже передала. А ключ от сейфа положи на стол. И знай – ты предала меня, как бы ты ни оправдывалась. Но я верю, что теперь будешь самым преданным моим сотрудником. Все. Иди.

Она молча вышла. Костя и Слава через минуту зашли. Мы сидели молча и неподвижно, будто оглушенные всем, что только что здесь случилось. И сидели так, пока не стемнело. Потом вошла Лара – бледная, с темными кругами под глазами. Молча положила на стол листки, исписанные неровным, спотыкающимся почерком. И также молча вышла.

Мы читали, поочередно передавая друг другу эти листки, как до этого читали документы, собранные Женей Клейменовой.

– Что ты ей сказал? – спросил Костя.

– Что я мог сказать? – пожал я плечами. – У самого рыло в пуху. Женская месть… Предала, потому что верна была своему чувству.

– Бывает и так, – согласился Грязнов. – Но только мы с Костей ничего не видели, ничего не слышали. А девчонку жаль. Пожалел бы и ты ее, Борисыч! Вон как переживает…

Я с благодарностью посмотрел на своих друзей. И в который раз подумал: что бы я без вас делал?