Фридрих Незнанский - Московский бродвей

Конечно, не стоило ее расстраивать, однако на прямой вопрос должен быть дан такой же прямой ответ.

– Смотря какую статью Бородулин станет вам инкриминировать.

– А какие варианты?

– Я думаю, это будет сто одиннадцатая статья. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Это серьезная статья…

– Я в этом ничего не понимаю…

– Хорошо бы вам и дальше в этом ничего не понимать, – заметил я. – Хочу вам кое-что объяснить. В Уголовном кодексе есть седьмая глава. Она объясняет, что такое соучастие в преступлении. А в тридцать третьей статье речь идет о видах соучастников. «Организатором признается лицо, непосредственно организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением…» Это цитата. Что же касается вас, то уровень ответственности в данном случае наступает по статье, предусматривающей наказание за совершение преступления со ссылкой на тридцать третью статью.

Я оттарабанил это как в свое время во время экзамена на юрфаке. И, признаться, остался доволен собственной памятью. Однако, судя по виду Анжелики, она мало что поняла.

– Понимаете? – спросил я.

– Честно говоря, смутно… Скажите, а какое мне грозит наказание?

– Так сразу сложно сказать… Это зависит от той части статьи Уголовного кодекса, которую вам будут инкриминировать.

– Ну в самом худшем случае.

– Там четыре части… Короче говоря, от трех лет до двенадцати…

Анжелика присвистнула:

– Вот это да! Я надеюсь, что… Мы только вот-вот записали новый альбом… У меня запланированы гастроли…

– Но, – поспешил я ее успокоить, – конечно, думаю, до этого не дойдет. Особенно если вы невиновны.

– А у вас есть сомнения в этом? – удивленно выкатила глаза певица.

Я почувствовал, как тонкий каблучок Лены Бирюковой впивается в мою ногу, и поспешил заверить:

– Конечно, нет. Для адвоката подзащитный всегда чист как новорожденный ребенок. Дело за малым – убедить в этом следствие и суд. А вот это, как вы понимаете, не всегда легкая задача.

Мы рассмеялись, и Анжелика повернулась к зеркалу.

– Сейчас подойдет Слава Петрунин, мой администратор, он проведет вас в зал. А потом, после концерта, поговорим. Я, естественно, заплачу вам гонорар. Все как положено…

Я внутренне вздохнул. Концерт будет длиться не менее двух часов, пока туда, пока сюда, это уже будет ночь. Но что поделаешь – у адвокатов рабочий день ненормированный.

Дверь открылась без стука, и в комнату вошел высоченный, отлично сложенный парень со светлыми волосами и открытым взглядом голубых глаз. Он учтиво поздоровался и нагнулся к Анжелике:

– Анжелочка, давай поторопись. Народ уже требует.

– А разогрев? – спросила Анжелика, широким темно-синим карандашом подводя глаз.

– Уже допевают. Публика потихоньку начинает их выпроваживать – ногами топают, посвистывают. Плакаты вытащили. Так что самое время.

– Сейчас, – вздохнула Анжелика, хотя было видно, что внимание публики ей приятно. – Только вот глаз нарисую.

– Между прочим, – чуть понизил голос Слава, с сомнением поглядывая на нас, – тут у нас один гость неожиданный…

Анжелика обратила внимание на его взгляд и сказала:

– Это свои. Лена Бирюкова, о которой я тебе рассказывала, и Юра Гордеев, мой адвокат. Так что никаких секретов.

– Очень приятно. – Петрунин пожал мне руку и кивнул Лене. – Разина нарисовалась.

– Вот это новость, – Анжелика от неожиданности даже чуть не ткнула кисточкой туши в глаз, – чего это вдруг?

Слава пожал плечами:

– Не знаю. Десять минут назад в зале появилась. С секьюрити своими… Правда, без Симеонова.

– Ну ясно. Муженек же раненый, – усмехнулась Анжелика, – ну ладно, пусть послушает, легенда ходячая. Пусть поучится, как петь надо. Кстати, Слава, посади моих гостей в зале. Только места получше выбери.

– А кстати, вот рядом с Разиной и посажу. На лучшие места.

Огромный зал «Олимпийского» был переполнен. Эстрада находилась в середине стадиона, который поделили на две части огромным черным полотнищем. На трибунах спортивного зала бурлил народ. Публика, пришедшая на концерт Анжелики, была похожа на болельщиков: были даже транспаранты. А прямо перед сценой установлены полтора десятка рядов для элитной публики – приглашенных или же просто богатых. Именно сюда повел нас администратор Анжелики Слава Петрунин.

На сцене, уставленной разного размера музыкальными динамиками, резвилась какая-то невзрачная группа. Четыре одинаковые блондинки (кажется, они называли себя то ли «Белки», то ли «Ветки») исполняли нечто заунывное, нестройными голосами. Они очень старались, но получалось плохо. Поэтому публика то и дело давала понять, что, мол, разогрев разогревом, но пора и честь знать. Блондинки тоже это понимали и время от времени тревожно поглядывали за кулисы, откуда, видимо, им должны были подать какой-то знак.

– Вон видите два места, прямо за Разиной, – показал нам Слава Петрунин, – проходите туда.

Не найти эти места было трудно. Огромную рыжую копну волос Анны Разиной заметил бы, думаю, даже зритель с самого последнего ряда трибуны. Мы без труда пробрались на наши места, так как пространство между креслами оказалось достаточно большим. К счастью, кресла расположили амфитеатром, поэтому шикарная прическа Разиной, ничуть не закрывала нам сцену. По обе руки легендарной певицы сидели два совершенно одинаковых охранника с толстыми шеями, широченными спинами и короткими стрижками под расческу. К уху каждого тянулась тонкая пружинка шнура, соединенного с наушником. Они то и дело смотрели вокруг, не грозит ли их подопечной какая-либо опасность. А подопечная между тем без особого интереса смотрела на сцену.

Она сильно постарела, эта суперзвезда советской эстрады. Конечно, многочисленные подтяжки, пластические операции, всевозможные омолаживающие средства все еще сохранили ее знакомое каждому от Калининграда до Владивостока лицо, с большими круглыми, всегда чуть удивленными глазами, тонкими губами, изящным овалом и немного вздернутым носом. И теперь, на сцене и по телевизору, зрители видели почти ту же самую Разину, появления которой в семидесятые годы вся страна ждала на концертах ко Дню милиции, Дню пограничника, Дню металлурга, Дню Военно-морского флота и другим всевозможным «дням». Сколько в те годы отмечалось самых разных дат и юбилеев! Сейчас мы, безусловно, в этом отношении живем куда скучнее. А тогда порой казалось, что весь народ тем и занимается, что весело и дружно отмечает свои профессиональные праздники. В сущности, наверное, так оно и было на самом деле…

Но годы есть годы. Они, как известно, берут свое – особенно это касается прекрасной половины человечества. И сейчас мы видели и морщинистую шею, и тщательно скрываемый, но все-таки существующий второй подбородок, и стареющую кожу на руках – все то, что можно было замаскировать только с помощью грима и соответствующего освещения. И что нельзя было скрыть вблизи…