Фридрих Незнанский - Убей, укради, предай

– Вам знаком этот человек? – сурово поинтересовался «важняк», демонстрируя Зябликовой портрет подозреваемого.

– Прошлый жилец, – не задумываясь, ответила она. – Игорь. Гусев его фамилия. Две недели у меня прожил, а десятого съехал. Только он с бородкой был, «шкиперская» называется.

Грязнов махнул из окна экспертам-криминалистам из управления, чтобы поднимались. Как и предполагалось, Гусев вовремя скрылся, но пальчики его в квартире остаться могли или еще что-нибудь, что, возможно, поможет окончательно установить его личность.

– Нас интересует абсолютно все, что вы о нем знаете. – Турецкий пожалел, что не захватил диктофон, и достал бланк протокола допроса свидетеля.

– Да ничего я не знаю, – замахала руками Зябликова. – Он мое объявление в газете увидел о сдаче квартиры и позвонил. Сказал, что от жены ушел. Он, мол, ее с любовником застукал, решили разводиться, но не гнать же ее с ребенком из дому. В общем, сам ушел, мне сказал, что поживет недолго, пока подыщет что-то подходящее. Десятого мне позвонил, я сейчас у дочери в Сергиевом Посаде проживаю, внуку младшему полгодика, дочери помогаю… Так вот, позвонил и сказал, что с женой они, значит, все уладили и он возвращается, мол, к ней. Ключ мне в почтовом ящике оставил, а заплатил он как раз за две недели…

– Временную прописку вы, конечно, не оформляли?

– Да собиралась я, как раз перед тем, как он съехал, собиралась! – вдохновенно забожилась хозяйка квартиры. – Кто ж его знал, сколько он проживет, может, назавтра любовницу себе найдет и к ней переберется? Что же я буду занятых людей дергать: прописывай, выписывай…

– Вы хоть паспорт его видели? – прервал ее Турецкий.

– Паспорт, конечно! Да я паспорт всегда первым делом требую. Новый у него был паспорт, все как положено.

– А прописка?

– Прописка московская. Адрес его я, правда, не запомнила, но то, что московская прописка – это точно. Гусев он. Игорь, дай бог памяти, кажется, Антонович.

– Кем работает, не говорил?

– Так моряк он, по полгода дома не бывает, вот жена и завела себе хахаля, а он из рейса на два дня раньше приехал.

– В квартире никто не жил после десятого?

– Никто. Только сегодня вот Умар тоже по объявлению зашел. Вы не думайте, я его без регистрации тут и на сутки бы не оставила, он сказал, что регистрация уже вечером будет. А я даже не успела прибраться после Игоря.

– Он случайно вещи какие-нибудь не забыл? – спросил Грязнов. – Расческа какая-нибудь за батарею не завалилась?

– Ничего не забыл и все-все за собой убрал, мне только вот и осталось, что половики пропылесосить и постельное белье поменять.

Эксперты уже закончили, отпечатков набралось как минимум пятнадцать разных комплектов, еще чьи-то волоски, чей-то образец почерка в качестве разгаданного кроссворда и даже следы чьих-то зубов на пластиковой пробке из-под шампанского, которая валялась под диваном. Квартира была маленькая, мебели – два шкафа, диван, телевизор, так что осмотр много времени не занял. Тайников и следов хранения взрывчатых веществ, естественно, никаких.

– Все правильно, – констатировал Турецкий. – Бомбу он здесь не делал, у него для этого наверняка специальная лаборатория была. Эта хаза у него для Цветовой конкретно предназначалась, на холостяцкую квартиру вполне похоже. Чтобы не так убого было, наверняка по мелочи приукрасил вазами, картинами, ракушками, кораллами всякими-разными, форму с якорями в шкаф повесил.

– Ну и что? – равнодушно спросил Грязнов.

– А то. За неполных две недели окрутил даму настолько, что она ему выдала все, что знала, про Чеботарева.

В телефонном справочнике Балабановых было много, Балабановых Д. меньше, но все равно много. Возможность того, что нужный человек вообще больше не живет в Москве, Черный отмел сразу и несколько часов обзванивал адресные столы, наркологические и психдиспансеры (если несчастный действительно спился, то должен состоять на учете) – безрезультатно. В большинстве мест его просто посылали подальше, ибо такую информацию они кому попало не дают, а там, где ему удалось уболтать девочек на телефоне – он так проникновенно расписывал собственную всепоглощающую тревогу за отца (брата, сына), – поискать соответствующие данные, как раз такого Балабанова и не значилось.

Пришлось вернуться к длинному списку частных абонентов и смириться с тем, что на поиски, возможно, уйдет не один день. Однако фортуна совершенно неожиданно преподнесла ему подарок – шестой Балабанов Д. при упоминании о Кулиниче и Митиной проявил повышенный интерес. А когда Черный заикнулся, что пишет книгу, в которой желает «вскрыть и заклеймить», Балабанов Д. пригласил немедленно его навестить.

Хоть в чем-то повезло. Помру в хорошем настроении, невесело пошутил про себя Черный, выскакивая из квартиры.

Балабанов жил на улице Октябрьской в Марьиной Роще.

Черный поймал такси. На свой джип без тщательного и долгого осмотра он теперь садиться боялся – мало ли что могли в нем спрятать под капотом или еще где-нибудь. Попросил водителя остановиться у ларька и купил две бутылки «Посольской», одну на всякий случай спрятал во внутренний карман куртки – кто его знает, сколько нужно алкоголику, чтобы войти в состояние дружелюбной откровенности, и тем более неизвестно, сколько ему нужно, чтобы окончательно вырубиться.

Дмитрий Андреевич, как он сам отрекомендовался, жил со старушкой мамой, которую он незамедлительно сплавил погулять. А сам, напялив сломанные очки, пристально изучил загранпаспорт Черного и его визитную карточку. В комнату не пригласил, провел на крошечную, убогую, но вполне чистую кухню. Был Дмитрий Андреевич болезненно худ и небрит, щеголял перед гостем в старой тельняшке, а вместо правой ноги из обтрепанной штанины у него торчала резинка протеза. Зато с реакцией у него было все в порядке: завидев бутылку, отточенными движениями наметал из холодильника квашеной капусты, огурцов и сала и, свернув пробку, не глядя налил ровно по полстакана:

– За знакомство.

Черный едва пригубил теплой «Посольской» и, неопределенно махнув на живот, объяснил:

– Врачи запрещают.

Балабанов не возражал, хлопнул свою дозу, зажевал сплющенным, явно бочковым огурцом и блаженно вздохнул.

– Так говорите, книгу про Серого пишете? Почитать дадите?

– Подарю столько экземпляров, сколько сможете прочитать, – туманно пообещал Черный и включил диктофон.

Балабанов налил себе еще, но пить не стал:

– Спрашивайте.

– Вы рассказывайте все, что сможете вспомнить, меня интересуют любые детали.

– Вспомнить я могу все. В красках и подробностях. Такое и со склерозом не забудешь, а склероза у меня еще нет. И еще у меня нет ноги, пенсии, жены и здоровья, а все благодаря господину Кулиничу. С чего начать-то?