Фридрих Незнанский - На исходе последнего часа

– Ничего не понимаю, – не слушая его, пробормотал Поляков. – Это какой-то бред… Ну почему он не дает мне работать, он даже не пытается войти в долю?!

– Принц сумасшедший, – подтвердил собеседник. – То есть нет, не так. В обычном физиологическом смысле – он, наверно, нормален. Его, я думаю, вообще собственные внутренности не очень интересуют. А вот его планы – они настолько тотальны, настолько всеобъемлющи, насколько и безумны. Все его аферы обычно должны быть грандиозны по размаху. Это такая обязательная установка, чтобы пыль столбом стояла. Выпендриваться любит страшно… Первый раз по крупному, я так думаю, он отличился еще в восьмидесятом году.

Вот скажи, ты знаешь, почему американцы бойкотировали летнюю Олимпиаду в Москве? Мы-то к ним зимой в Лейк-Плэсид поехали. Политика тут виновата? «Холодная война»? Брежнев с Картером чего-то не поделили? Да, конечно. Ну а точнее? Я тоже не знаю. Но догадываюсь! Скорее всего, потому, что Принц устроил альтернативные Олимпийские игры! Вернее, альтернативное закрытие. Он придумал такую вещь. На открытии каждой Олимпиады какой-нибудь выдающийся местный спортсмен зажигает олимпийский огонь, ты видел, конечно. А на закрытии Олимпиады газ перекрывают, и огонь гаснет сам по себе. А Принц решил, что раз кто-то зажигает, то кто-то должен и тушить. А как тушить? Каким способом? А таким же, каким мальчики костер после пикника тушат, когда девочки уходят вперед. Каков жук, а? Ну и как ты думаешь, кто должен был тушить по его плану? Правильно, твой покорный слуга. Я ему тогда «торчал» довольно крупную сумму, даже по нынешним временам. Нет, ты только вдумайся: я должен был поссать в олимпийский огонь! Представляешь себе: забирается человек на край олимпийской чаши, спускает штаны и… – И Терапевт захохотал своим жутким фальцетом.

– Но зачем?! – поразился Поляков. Ему сейчас было не до смеха.

– Вот и я у него тогда спросил: зачем? А он говорит: как это – зачем?! Чтобы на гребне такого международного скандала ты смог действительно остаться за границей. Дескать, протестовал таким неформальным способом против тоталитарного режима. Ведь я к тому моменту уже несколько лет был невыездной. Так что, говорит, смотри, какое я тебе делаю роскошное предложение. Ну а заодно, конечно, эта акция должна была удовлетворить его феноменальное самолюбие… Но я-то, дурак, тогда еще не знал, что от предложений Принца отказываться нельзя, и сказал, что это мне не подходит. Принц обиделся. Ему, видишь ли, очень сложно предположить было, что у людей могут быть какие-то свои планы, отличные от его проектов. Я тогда этого еще не понял и попросту его послал. Закончилось все скверно. – Терапевт постучал ногами об пол.

Поляков в каком-то оцепенении слушал этот будничный рассказ, не веря собственным ушам.

– Через неделю, на сборах, на контрольной прикидке я заехал черт знает куда, отключился и чуть насмерть не замерз. В крови у меня, если помнишь, нашли лошадиную дозу наркотиков. Как это произошло – уму непостижимо. В том, что это была его работа, я ни секунды не сомневался, но доказать не мог. Да, честно говоря, и не пытался. Уж очень здорово был напуган… Вполне допускаю, что на Олимпиаде мою роль «пожарника» попытался сыграть кто-то другой, тут дело темное. Но с тех пор я Принца не видел, – с некоторым облегчением признался Терапевт. – Хотя наслышан о нем был прилично, ведь в последнее время он стал просто колоссальной фигурой. Иногда Принц присылает мне поздравительные открытки, в которых интересуется, как часто я мою ноги, спрашивает, не переключился ли я на арбалеты… Я хочу, чтобы ты понял, старина. Так грубо работать и плоско шутить могут позволить себе только очень крупные люди. А мы с тобой не из их числа. Поэтому побыстрей уноси ноги. Береги то, что я не уберег… Ну вот, а теперь пойдем ударим по шашлычку.

Зазвонил телефон. Терапевт с неудовольствием снял трубку:

– Да… Одну минуту. Это тебя, – сказал он удивленно.

Поляков с не меньшим удивлением взял трубку и услышал далекий надтреснутый голос, показавшийся знакомым:

– Вячеслав Георгиевич? Новая информация от Кривцова по интересующему вас вопросу. Встреча через час, лучше всего возле метро. Допустим, у станции «Кузнецкий мост». Вы слышите?

– Да, – машинально, ничего не понимая, сказал Поляков.

– Успеете через час? Годидза? – неожиданно с грузинским акцентом, как бы в шутку, произнес далекий голос.

– Годидза, – повторил Поляков.

И тут же раздались гудки.

– Кто это? Ты давал кому-то мой телефон? – забеспокоился Терапевт.

– Я не давал, – выдавил Поляков. – Это мой знакомый, ему ничего давать не надо, он сам – как телефонный справочник. – И подумал, что, наверное, слышал этот голос в конторе у Кривцова. – Извини, надо ехать.

– Может, отправить с тобой кого-нибудь?

Поляков отрицательно помотал головой.

Спустя час он притормозил на «Кузнецком мосту» и, не выходя из салона, стал ждать. Интерьер кривцовской машины «вольво» обеспечивал полный комфорт, но не отличался излишней роскошью.

Как скверно, когда приходится всем заниматься самому. А ведь он давно уже от этого отвык.

Вячеслав Георгиевич бесконечно прокручивал в голове одну и ту же схему: Гиббон, Таллин, Москва, Принц. Свалив Гиббона, он вырвал необходимое звено в цепи Принца и теперь должен был почувствовать на себе его реакцию. Почему же этого не происходит?

Поляков тупо смотрел в сторону магазина «Детский мир» и ничего не понимал. Способен ли Кривцов действительно прояснить ситуацию?

Значит, Москва… Принц… Гиббон… Таллин… Надо позвонить, узнать у Маши, как в конторе дела… Так, значит, Таллин, да, еще старикан-корреспондент…

И тут же молнией сверкнуло у него в голове: надтреснутый голос! Это старикан говорил с ним по телефону, с понтом, от имени Кривцова. Вот черт, надо же быть таким кретином! Наверняка Принц знает, как выйти на Терапевта. С его шашлычком. Так, теперь совершенно очевидно, что ждать здесь некого, разве что пули в затылок.

Поляков нервно повертел головой и быстренько отъехал. Через двадцать минут он был уже в больнице. Не дожидаясь лифта, бегом взбежал наверх и ворвался в палату сына.

На его месте лежал какой-то пожилой мужчина, забинтованный с головы до пят. На шее из-под бинтов выступал огромный кадык. Поляков оторопел.

– Вы… Вы давно здесь?

– Так, считай, уже почти час, – поделился забинтованный, подвигав кадыком.

– А где парень, что тут лежал?!

– Так выписался же передо мной, – сообщил кадык.

Поляков схватился за голову. Выписался! С переломанными ногами! Пока он дежурил в центре города, эти мерзавцы забрали его сына?!

Он заглянул в холодильник: так и есть, продукты были на месте. О Господи, что же придумать такого эдакого…