Фридрих Незнанский - Свиданий не будет

Поздоровались, а с Вадиком они даже обнялись.

Быстро посмотрев на Лиду, Вадим блеснул очками – да, Гордеев, ты и в переделках себе не изменяешь! Вновь с вывеской – и какой!

– Вот как раз Вадик и приютил вашего Володю, – как-то по-своему оценил эти переглядывания Резников. Понятно было, Райский в ожидании Гордеева уже успел кое-что рассказать здесь.

На лицо Лиды в этот момент Гордеев постарался не смотреть.

– Полагаю, что вы, господа, собрались здесь не попусту. – Гордеев переложил тему разговора на другое направление: Лидой его коллеги могут полюбоваться и потом. – Очевидно, предвидите, что ваша адвокатская помощь может понадобиться многим руководителям города Булавинска.

– И это, и это, Юрий Петрович, – проговорил Райский, перейдя на «вы». – Однако пока следует, наконец, собрать воедино все, чем вы располагаете. Вопрос уже не может быть сведен к тщательному расследованию ситуации с Андреевым и Новицким, к изменению им меры пресечения…

Генрих Афанасьевич хмыкнул. «Таганский гном» был среди присутствующих не только меньше всех ростом, но и всех старше.

– Как всегда, у вас «особое мнение»? – без иронии, но весело спросил Резников, для которого Генрих Афанасьевич тоже некогда, в начале адвокатского поприща, был наставником.

– А почему нет? – «Таганский гном» налил себе минеральной воды. – Вам не кажется странным, господа, что сейчас вопрос о возбуждении уголовного дела, ну, хорошо, пусть уголовно-политического, что, кстати, только усугубляет проблему, собрались обсуждать кто? Люди, которые обычно добиваются смягчения приговоров, прекращения дел, – адвокаты! Собрались обсудить довольно специфические пути решения вполне понятных с правовой точки зрения ситуаций…

– Так то с правовой, Генрих Афанасьевич, – протянул Вадим.

– Конечно, Вадик, я все понимаю, я не наивный мальчишка, но действительно: ведь даже эта очаровательная барышня принадлежит к адвокатской семье, а, как вы мне рассказывали, главным помощником у Юры был будущий врач… Чего мы будем добиваться?

– Я думаю, Генрих Афанасьевич, у нас нет каких-то особых сложностей, – заговорил Вадим Райский. – По-моему, здесь собрались люди, которые еще помнят университетскую латынь и уж, во всяком случае, знают, от какого глагола происходит слово, обозначающее нашу профессию. «Призывать на помощь», адвокаре… Таким образом, само наименование «адвокат» указывает на существо наших обязанностей, а именно – отвечать на призыв о помощи… Ну вот – в данном случае с этим призывом к нам обратился наш закон. Да, закон нашей России, которая хочет быть не классовым, а правовым государством. Закон, который тем не менее попирается на каждом шагу. Молодая российская прокуратура…

– Можно мне, Вадим? – перебил друга Гордеев. – Я, господа, тоже учил латынь, меня тоже учили говорить красиво, но после этой командировки в Булавинск хочется вспомнить и то, что юриспруденция не сводится к красноречию и милосердию. Юриспруденция остается таковой, если она строга и точна. Скорее всего, наши действия будут лишь паллиативом. Но все же у нас есть возможность напомнить чинушам, что адвокат готов не только защищать человека под следствием и в суде. Конечно, я влезал не в свои дела. Я, по сути, проводил частное расследование. Но что мне оставалось делать, если булавинская прокуратура сделала все, чтобы я не мог исполнять свои прямые адвокатские обязанности, оставался без работы, простаивал… Вот и пришлось… В конце концов нигде не сказано, что адвокат, натолкнувшись на сомнительные с правовой точки зрения ситуации или прямые нарушения закона, длжен закрывать на них глаза. Еще в пинерском детстве нас учили: «Увидев безобразие, не проходите мимо!»

– Юрочка! Не надо столько страсти! Вы еще не в суде! – проговорил Генрих Афанасьевич, воздевая руки к потолку. – Не подводите идеологическую базу под свое мальчишество! Конечно, благого результата по делу Андреева вы пока не добились, но, как я понял из рассказа Вадима, с тылу к ним зашли неплохо.

– Именно, – кивнул председатель коллегии адвокатов. – Я тоже не хотел бы слишком заноситься в теоретических размышлениях. В конце концов – всегда важно создать прецедент. Все равно необходимо будет разобраться в том, как в Булавинске к власти пришел Вялин, какие силы за этим стоят. Дело ведь не в Вялине и доберманах вокруг него, а в том, почему Вялин у власти.

– Напомню, что Сергея Максимовича избрал народ. Тайным свободным голосованием, – произнес Резников, и, только зная его, можно было понять, что в этих словах таится не только некоторая доза иронии.

– Но и народу создали соответствующие условия… Чтобы он избрал именно Вялина… И если бы он один такой был по России…

– В общем, мы все всё знаем, – печально произнес Резников. – Силы… Первая сила – это, казалось бы, народ, который уже столько раз обманывали, что он решил… Но вот здесь я останавливаюсь… Народу предложили выбирать, но из кого? Из старых партноменклатурщиков, из нашего брата рефлексирующего демократа, который, дрожа от собственной смелости, перестал платить партвзносы после падения ГКЧП… Скудный выбор, верно?

– Верно, – подхватил Гордеев. – И тогда в этом неприглядном ряду возникает эдакий потомок Стеньки Разина, духовный брат Робин Гуда… Ну и что ж, что сидел?! Ну и что ж, что нет подходящего образования?! Зато нашенский, из народных масс…

– Да-а, – протянул Вадим. – В стране, где есть средний класс, правителей выбирают из среднего класса. А там, где главенствует люмпен, там возникают всякие экзотические фигуры…

– Я бы не стал здесь делить страны по каким-то типам избирателей, – заговорил доселе молчавший адвокат Коноплянников, бородач лет сорока пяти. – Мы ведь понимаем, что сейчас в России у власти может оказаться и оказывается не люмпен, а силы, которые за этими по внешности люмпенами стоят. А силы эти легко просчитываются…

– А силы эти, – врезался в речь Коноплянникова Вадим Райский, возможно и не считая, что он выразит мнение бородача, -…а силы эти – бывшая партноменклатура, которую никто от власти, и прежде всего от власти над экономикой, не отстранял! Из тех материалов, которые добыл Юра, я уже вижу, что Вялина избрало не люмпенизируемое, балансирующее между невыплатой жалованья и безработицей население Булавинска…

– А кто же?! – встряхнулся Коноплянников.

– Мне кажется, здесь возник именно наш, российский парадокс, – пояснил Вадим. – В советское время заигрывали с пролетариатом, а властвовала партия, как ее назвал товарищ Сталин, орден меченосцев. Сейчас, когда у власти формально не партия, когда у власти ее выученики, функционеры, свободные от партийной дисциплины и партийных взносов, но сохранившие все партийные инстинкты, полностью объяснимо выдвижение люмпенизированных начальников, которые всего-навсего марионетки. Серым кардиналам, как прежде пролетариат, теперь для прикрытия нужны сходные слои, сходные фигуры. Такова наша мафия, таков мафиозный Булавинск…