Фридрих Незнанский - Свиданий не будет

Оставив Лиду с Володей и положившись на судьбу, Гордеев отправился к Турецкому.

Александр Борисович внимательно выслушал сжатое сообщение Гордеева о делах в Булавинске и о самых последних событиях, посмотрел бумаги из конверта Елены Борисовой-Ковряжкиной, повертел в руках найденную Павлом пулю, которую с безрассудной отвагой любителя Гордеев привез из Булавинска…

– Конечно, Юра, мы всегда видим больше и знаем больше. Но только по сравнению с остальными участниками юридического процесса. У суда, как вы знаете, несколько иной взгляд.

– Знаю. – Гордеев рассеянно чертил в блокноте геометрические фигуры. – Даже если арестуют Вялина, еще полюбуемся, что останется на суде от предъявленных ему обвинений. Заметьте, что, как такового, прокурора в нашем современном судебном процессе нет, хотя процесс считается состязательным.

– Ну не надо пессимизма! – Турецкий закурил. – Хотя это, конечно, так.

– Вопросы, вопросы… Эх, Александр Борисыч, влез я в это дело дальше некуда… Ну вот этот мой бывший свояк, Петелев? То, что он подсунул мне кокаин, это я еще понять могу – своего рода черная метка, предупреждение, чтобы не совался слишком глубоко… Но все думаю, на что же они рассчитывали, когда решили предложить меня Лиде как адвоката для ее отца? Рассчитывали ввести в свою игру? Тогда я проиграл, поскольку не раскусил этого замысла… Конечно, Пашка помнил меня как довольно легкомысленного шалопая, любящего сыграть в плейбоя, но ведь я никогда не давал ему повода предположить, что шкура Гордеева – продажная… Или уже такая философия времени сложилась – надо найти себе крышу потеплее, а не торчать на семи ветрах. И это уже не стыдно, и отечество – уже не вся страна разом, моя страна, а какая-нибудь фирма или даже фирмочка, которая меня купила и даже дала возможность во время отпуска не копошиться где-нибудь в Подмосковье на садовом участке, а оттягиваться по полной на каких-нибудь эксклюзивных островках…

– Давайте, Юра, лучше про Петелева. Все-таки он ваш родственник, во всяком случае, отец вашей племянницы…

– Да… Так вот, этот отец, подложив мне кокаин, уже заработал себе пару-тройку статей УК, но в том-то и дело, что: а) он по дури, возможно, хотел меня как-то вовлечь в свою систему; б) никакой инициативы по привлечению его к ответственности я проявлять не желаю и в) кто возьмет на себя глупость утверждать, что эти Пашкины, мягко говоря, уголовные прегрешения – единственные?!

– Юра, но вы же достаточно опытный человек и, наверное, давно поняли: во всяком обществе есть некоторое количество преступлений, которые, что называется, остаются безнаказанными.

– Но это тоже теория, Александр Борисович. А в реальности кроме моего несчастного свояка есть еще тот, у кого он занимает должность помощника – Замилахин, первый зампред Госкомзаурала…

– Исходите из конкретных обстоятельств. Будьте прагматиком.

– Но неужели вы думаете, что, если я поймал на кокаине Петелева, ничего нет за Александром Григорьевичем Замилахиным? Булавинск – только маленькое звено одной системы.

– Вы меня пугаете!

– Надеюсь, не этим своим выводом?

– Да нет, конечно. То, что создается на развалинах так называемого Советского государства, не может не быть изначально преступным. Ведь разваливалось-то государство, которое было построено на изначально абсурдной экономической и политической основе, которое руководилось не естественными правами человека, а утопической теорией, которая, вообще-то говоря, несовместима с жизнью… Как же вы хотите из беззакония построить государство законов?! Здесь необходимо не усовершенствование, а полное преобразование. Ведь даже социальные программы при большевиках – из чего они исходили?!

– Ну уж не из того, что родителям давали хорошо заработать и на их налоги содержали, скажем, детские сады, школы, институты…

– Вот именно, – кивнул Турецкий.

– Поэтому и боюсь верить, что, унеся ноги из Булавинска, и при этом не с пустыми руками унесясь, все дальше пойдет по закону.

– Юра, уверяю: собранного вами хватит для того, чтобы Константин Дмитриевич имел основания…

– Тогда, Александр Борисович, я все же прокручу вам сейчас маленький фрагмент из признаний Ландышева, которые записал Володя Иноземцев… Совсем маленький. Не для того, чтобы представить масштаб, вы его знаете, а для того, чтобы его оценить…

Гордеев включил диктофон, и Турецкий услышал пересказ истории с отмененным покушением на советника Президента, члена-корреспондента Российской Академии наук, а ныне крупнейшего российского бизнесмена Глеба Натановича Лесовских.

– Интересно, – проговорил Турецкий. – Очень интересно. Насколько я понимаю, Лесовских собирались убрать тогда, когда он еще только входил в коридоры власти. Но уже был, считай, магнатом.

– Да. У меня еще не было времени разобраться с этой записью, но, кажется, эта подробность выводит события на другой уровень, если помнить о нынешнем положении Лесовских. И если усть-басаргинские и булавинские отцы тогда с ним договорились, то сегодня он, возможно, совсем не будет заинтересован в раскручивании дела по полной. Вот что нужно учесть вам с Меркуловым.

– Ну, Константина Дмитриевича высокими положениями не испугаешь. Дело-то он возбудит на основании собранных материалов, как положено, а не взирая на всякие там высокие положения…

– Но ведь будут мешать!

– А нам всегда мешают. И вам это прекрасно известно. Привыкли…

– Но еще такая подробность… – И Гордеев рассказал о сегодняшней поездке в две московские газеты.

– Понятно, – кивнул Турецкий. – Правда, мне не уследить за этими современными изданиями, но я без труда узнаю, в каких отношениях находятся «Российский телеком» и структуры, которые контролирует, которыми владеет Лесовских.

– И все же, Александр Борисович, я хочу обратить ваше внимание на то, что у Резникова завтра встреча в администрации Президента. Он расскажет там о происходящем в Булавинске, но готов содействовать и тому, чтобы президентские структуры, а если нужно, то и сам вмешались…

– Это вам Меркулов скажет, что нужно. – Турецкий собрал бумаги и вещдоки в папку. – Пойдем.

Адвокат юрконсультации номер десять Юрий Гордеев и следователь по особо важным делам Александр Борисович Турецкий отправились в кабинеет к заместителю Генерального прокурора Российской Федерации, государственному советнику юстиции 2-го класса Константину Дмитриевичу Меркулову.

Прошли караул. Провожатый остановился. Вместе с ним остановился и Гордеев. Провожатый чуть растерянно взглянул на него и чуть повел в сторону взглядом, и в тот же момент он услышал голос, который нельзя было не узнать: