Фридрих Незнанский - Бархатный губернатор

Турецкого Грязнову разыскать не удалось, и он передал информацию дежурному сотруднику, а тот в свою очередь «важняку». Но, видимо, доложил слишком серьезно, вот почему изменился в лице майор, услышав от Турецкого о том, что Николай Васильевич оказался хорошим солдатом. Да и было отчего измениться в лице. Не все знал старший следователь по особо важным делам, далеко не все.

Слава Грязнов со своими «волками» прибыл раньше местной милиции, внимательно выслушал Николая Васильевича и усмехнулся.

– Значит, оборону держать можешь?

– Не я один могу, – хитровато заметил хозяин.

– Неужели в каждом доме пулеметы?

– О каждом не скажу, а в казацких найдутся.

– И для чего?

– Ми-илый, – протянул Николай Васильевич. – Мы казаки. И этим все сказано. Нас не трогай, мы не тронем, а затронешь – спуску не дадим!

– Чечня?

– С чеченцами нам делить нечего. Ежели бы не ваши московские правители да генералы, давно бы договорились!

– Значит, враг один – Байбаки, Маки, Муссолини и прочие Кресты?

– Не то балакаешь, Вячеслав. Гляди глубже.

– Те, что в Кремле?

– То Москва. Ваша забота. У нас своих «кремлевцев» хватает… Смотри-ка, Вячеслав, прихали!

В окружении милиционеров по дорожке, ведущей к крыльцу, строго и решительно вышагивал лейтенант.

– Прочтите, – подавая лист бумаги хозяину дома, сказал он.

Николай Васильевич прочел, хмыкнул, глянул на Грязнова.

– Обыскивать приехали.

– Разреши-ка, Васильич, – отбирая постановление на обыск, сказал Слава. – Действительно… – И он, спокойно глядя на лейтенанта, положил лист в свой нагрудный карман. – Покури, лейтенант.

– Вы что себе позволяете?!

– Ты вроде не слепой… И не спеши приказы отдавать, – заметив, что лейтенант обернулся к сотрудникам, проговорил он. – Сначала оглянись.

Возле калитки стояли Шура Дьяконов и Ленька Удачин, а в беседке посиживал Николай Орлов.

– Через несколько минут примчатся сюда и прокурор, и твой начальник. И все будет шито-крыто.

– Ваши документы, – помолчав, потребовал лейтенант.

– Пожалуйста!

– Слышал о вас, – просмотрев удостоверение начальника МУРа, сказал лейтенант.

– И наверняка что-нибудь плохое?

– Почему же? Хорошее.

– И от кого слышал?

– Я все-таки пятый год в милиции…

– А я двадцать пятый! Есть разница? Ку-ри… – Грязнов закурил и с сожалением посмотрел на парня. – Вляпался ты, лейтенант.

– Почему это вляпался?

– Я бы объяснил, да ты и сам знаешь. Бежать тебе надо. И лучше подальше. Поверь моему слову. Братаны у вас здесь крутые, но и на них узда имеется. Обидел ты отца не какого-то братана, а батю майора Голованова. Это я с тобой болтаю, а он болтать не умеет. Между двух огней ты оказался, лейтенант. И мой тебе совет, беги, пока не поздно.

В глазах лейтенанта метнулся неподдельный испуг.

– А я-то здесь при чем?!

– Ни при чем, – согласился Грязнов. – Стрелочники тоже ни при чем, но почему-то именно с них спрос.

– Не приедут прокурор с начальником, – расстроился лейтенант.

– Значит, позвонят, – уверенно ответил Слава.

– Я действовал согласно инструкций, – как бы успокаивая себя, заговорил лейтенант. – Услышали автоматную очередь, потом два одиночных выстрела – и приехали!

– И сразу прямиком к дому Николая Васильевича… Очень интересно почему.

Парень заметно смутился, но все-таки возразил:

– Не сразу. Опрашивали.

– Врешь, лейтенант, – резко прервал его Грязнов. – Ты бы не забывал хорошую поговорку.

– Какую?

– Жадность фраера сгубила.

– Команди-ир! – донесся голос Николая Васильевича. – К телефону!

– А ты говоришь, – усмехнулся Грязнов. – Шагай.

Задержался лейтенант в доме недолго, вышел смурной, молча кивнул своим сотрудникам и пошел прочь.

– Теперь бы и винца пропустить недурно. Как, Николай Васильевич?

– С нашим удовольствием! – весело ответил хозяин.

– А где Настя? Максимка?

– В чулане!

– Пора бы выпустить…

…Голованов, Демидыч и Филя, ворвавшиеся во двор, увидели идиллическую картину: под звон гитары, которую держал в руках Ленька Удачин, обнявшись, пели песню про удалого Хазбулата Слава Грязнов и Николай Васильевич.

– Гуляют, – ухмыльнулся Демидыч.

– Кто гуляет, а кто страдает, – раздался вдруг голос Шуры Дьяконова, и тотчас из кустарника вышел он сам.

Настя сидела возле кроватки, в которой спал, раскинув ручки, маленький Максим. Неслышно зайдя в комнату, Голованов некоторое время смотрел на Настю, потом негромко кашлянул. Женщина обернулась, встала и протянула руки.

– Ничего не бойся, – прошептал Голованов, обнимая женщину.

– Ты же со мной, Паша…

– И буду всегда. Верь, Настенька.

– Я верю.

Утром Вячеслав Грязнов уехал, перед отъездом обстоятельно переговорив с Павлом Головановым.

– Через пару суток съезд! – подмигнул он. – А насчет Насти и Максимки полностью согласен с Турецким. Отправляй их в Москву.

– Отца не отправишь.

– Разговаривал?

– Бесполезно.

– Не тронут его, майор, – уверенно ответил Грязнов.

– Конечно, не тронут, – усмехнулся Голованов.

– Не наломай дров, майор!

Грязнов уехал один, но с приказом майору немедленно прибыть куда надо после звонка его или Турецкого.

– Удивляюсь на тебя, Павел, – провожая взглядом отъезжавшую машину, сказал Николай Васильевич. – Такое дело, а ты ничего не спрашиваешь!

– Все что надо я слышал от Грязнова.

– Я Грязнову про рожи знакомые вроде не говорил… – неуверенно заметил Николай Васильевич.

– Перебрал ты вчера, отец, – улыбнулся майор.

– Не говорил, – твердо заявил бывший капитан.

– Вот если бы забыл еще, что стрелял, даже из своего подарочного, был бы полный порядок!

– А надо?

– Иначе я бы молчал.

– А люди?

– Люди слышали выстрелы. Всего лишь.

– Может, ты и прав, – задумчиво проговорил Николай Васильевич.

…Алексей Петрович Кротов встретил Турецкого у входа в гостиницу. На приглашение Александра подняться в номер отказался.

– Зайдем в скверик, – предложил Крот. – Но пусть твои охранники тусуются подальше.

Они присели на скамейку, закурили.

– Думаю, через день-другой объявят об отставке секретаря Совета Безопасности со своего поста, – огорошил Турецкого Крот.

– Не слишком ли скоро?

– Он совершил много промахов, надеясь на хорошее к нему отношение хозяина.

– А что ему оставалось делать? И я бы не решил назвать сделанное секретарем промахами, – возразил Турецкий.

– Политика конечно же поле сражения, – заявил Крот. – Но на этом поле воюют не танками.

– До поры до времени.

– Этой поры и не дождался Хвостов, а потому проиграл. Впрочем, этого и следовало ожидать. Последний поступок ему не простят.

– Какой?