Фридрих Незнанский - Черные банкиры

– Я должен срочно позвонить Турецкому. Пусть уточнит, кем именно был сделан фоторобот и кто давал данные для составления словесного портрета. Это очень важно.

– Пожалуйста, звоните, – Виктор Онисимович указал Грязнову на свой телефонный аппарат.

Вячеслав набрал номер, долго слушал длинные гудки: Турецкого на месте не было.

– Сегодня я обязательно дозвонюсь, – пообещал он. – Уверен: правда восторжествует. Но кому же ты, Рустам, так насолил?

– Откуда я знаю? Мало ли кого я ловил и сажал! А потом они возвращаются и начинают мстить виновникам своих неудач, конечно, в первую очередь – следователю и судье.

– Так возьми да уточни, кто из твоих прежних подследственных недавно освободился. Это ведь несложно сделать.

– Придется… Это ж надо! Какая-то гнида… Но ты заметил, как быстро он смылся с крыши. Значит, он сам меня боится! – уже с торжеством в голосе заявил Такоев.

– Нашел чем гордиться! – хмыкнул Грязнов. – А сколько толковых ребят погибло из-за таких вот гнид!

– Как движется ваше расследование? – спросил Овражников.

– Пока не густо. Изучаю, вживаюсь в обстановку. Рустам помогает, – сказал Вячеслав.

– Ну что ж, тогда не смею задерживать. Если понадобится помощь, обращайтесь.

Грязнов и Такоев вышли из кабинета Овражникова, закурили в коридоре.

– Мне нужно по делам отлучиться, – сказал Рустам. – Давай встретимся попозже. Или завтра. Ты к тому времени ознакомишься с документами, будет что обсудить. Кстати, где папка?

– Я оставил ее в твоей машине.

– Пойдем, возьмешь.

Во дворе Рустам открыл дверцу машины, взял папку, подал Грязнову, спросил:

– Здесь останешься работать или тебя подвезти до гостиницы?

– Нет, поработаю тут, а потом пройдусь по городу.

– Как знаешь. До завтра.

Вячеслав махнул Рустаму рукой, постоял в раздумье, по-прежнему озадаченный случившимся. В то, что следователь Такоев мог быть в Москве и убить там двух охранников, ломившихся зачем-то к нему, в принципе можно было бы поверить, если бы знать причину. В конце концов, что можно знать о другом человеке, в душу которого вообще никогда не заглядывал? Да вот и говорил странные вещи насчет того, что не знает, кем себя называть – защитником или убийцей. Такие мысли не всякому в голову приходят. Непростой, конечно, человек Рустам. А грозненские события девяносто пятого года вообще мраком покрыты. Опять же и Сане вряд ли бы сумели всучить фальшивый фоторобот. Словом, было о чем крепко подумать. Грязнов решил заглянуть к Тамаре: все же она постоянно бывала рядом с Рустамом, вдруг поможет что-то прояснить!…

– К тебе можно? – Грязнов заглянул в кабинет Тамары.

Девушка улыбнулась, пригласила:

– Заходи. Как дела?

– Все хорошо, прекрасная маркиза!

– Но по твоему лицу этого не скажешь.

– И какое же у меня лицо? – испытующе взглянул Вячеслав.

– Озабоченное. Сумеречное. Появились проблемы?

– Ты не ошиблась. И не самые приятные.

– Они касаются… нас с тобой?

– В общем, да. Конечно, я не имею права такое говорить, но сегодня мы с Рустамом пили за тебя. Коньяк был горький.

– Слава, пожалуйста, без намеков.

– Хорошо, не буду. Ты можешь освободиться? У меня к тебе очень важный и… секретный разговор.

– Мне нужно срочную бумагу сочинить. Понадобится еще часа два.

– Я сижу в кабинете Такоева. Он куда-то умчался по своим делам. Встретимся с ним только завтра. Может, ты заглянешь, когда освободишься? А потом мы могли бы вместе поужинать. Или он тебе теперь этого не разрешает?

– О чем ты говоришь? Я пока еще не его жена, и приказывать мне он не может.

– Ну, слава Богу! Значит, я могу работать и ждать тебя с нетерпением, – сказал Вячеслав и не удержался, поцеловал Тамару в щеку.

Та зарделась, но быстро отстранилась, сказав, что при исполнении служебных обязанностей так себя не ведут – в кабинет могут войти в любой момент.

– Ты права, я исчезаю. До встречи!

Грязнов вернулся в кабинет Рустама, разложил перед собой документы дела и материалы, собранные Такоевым, касавшиеся русских патриотов, и, углубившись в дело, привычно вошел в рабочее состояние. Время текло незаметно. Тамара, видимо, никак не могла справиться со срочным заданием своего начальника. И Грязнов, ознакомившись с протоколами осмотров и допросов, не жалея о бегущем времени, перешел к папке Рустама.

В ней были собраны фотоснимки и вырезки из местной прессы, рассказывавшие об истории движения Русского национального единства, репортажи о политических акциях, проводимых этой патриотической организацией, заметки о ее руководителях, их фотографии и многое другое. При нужде материала хватило бы на хорошую брошюру. Только вот кому она нужна? Все члены Русского единства называли себя истинными русскими патриотами, возможно, именно из-за этого и подбирал себе материалы Такоев.

Здесь же находились сведения и о веществах, выпускаемых заводом химреактивов. В отдельном пакете хранились газетные материалы о проблемах терского казачества, снимки казачьих собраний и занятий какого-то спортивного общества.

Конечно, Рустаму, жившему здесь, возможно, все эти сведения о чем-то и говорили, но Грязнову они оказались мало интересными. Он недоумевал, зачем все это нужно Рустаму, так как никаких прямых улик, указывающих на бандитское нападение на склад, здесь и близко не было.

В дверь постучали. Вячеслав привычно сказал «Войдите!» и обрадовался, увидев Тамару.

– Ну что, освободилась, наконец?

– Да вот видишь. Как ты?

– Все наверно хорошо, кроме того, что плохо.

– А что же плохо?

– То, что ты сейчас тут, а на самом деле очень далеко.

– Не стоит об этом, ладно? Жизнь порой столь коротка и быстротечна, что ничего и не стоит планировать, предусматривать. Я это поняла только вчера. Ты пропал, я мучилась ожиданием, обижалась. Теперь, когда мы опять встретились, стала упрекать, злиться, а зачем? Не лучше ли радоваться тому, что у нас появилась возможность быть вместе?

– Ты права, моя мудрая девочка. Забудем обо всем, – сказал он и поцеловал ее в лоб, как целуют детей.

Она подошла к столу, взглянула на открытую папку с газетными материалами, спросила:

– Это на кого досье?

– Рустам дал. В общем, бесполезный материал. Читаю вот и ни черта понять не могу: зачем это ему? Он сказал: все чрезвычайно важно. А по мне – так гора родила мышь. Впрочем, может, я не прав. Ладно, вечерком еще раз почитаю, подумаю. Надо же вживаться в местные условия!

– В таком случае поехали в ресторан. Ужинать, – предложила Тамара. Ее явно тяготило присутствие в этом кабинете, словно она боялась чего-то.

– Конечно, едем, можно теперь и расслабиться, – Грязнов улыбнулся виновато. – Только я сейчас уберу все, а эту Рустамову папку давай забросим ко мне в гостиницу. Чтоб с собой не таскать. Хочу еще раз просмотреть документы. Все время чувствую себя не в своей тарелке. Ты знаешь, давно у меня такого ощущения не было. Прежде вся страна казалась родным домом, а теперь будто что-то случилось – везде чужой.