Мила Бояджиева - Жизнь в розовом свете

- Эта Агнес не из наивных Золушек. Ей скорее следовало бы увлечься финансовым воротилой, чем экс-монархом.

- Верно. Но вокруг Николоса витала слава героя. Его крошечное государство в Восточной Европе низвергло монархию после войны. Двадцатипятилетний Николос помогал в борьбе с фашистами и даже получил от советского правительства Орден Победы. А потом эмигрировал с женой в США, оттуда в Англию, где стал летчиком-истребителем. В момент встречи с Агнес Нику исполнилось сорок семь - он имел двоих сыновей и преподавал в летной школе.

- Зачем же он ей понадобился? - поджала губы Ди.

Эн развела руками: - Видишь ли, дорогая, должно же они были, наконец, влюбиться?

...Поезд остановился на станции у большого горного озера, затем ворвался в длинный тоннель - загрохотало, зашумело за окнами, на потолке мягко засветился синий фонарь... Дневной свет после тоннельного мрака показался особенно ярким тем более от того, что в разломе облаков появилось солнце.

- Мы словно вынырнули по ту сторону земного шара, - сказала Агнес. Цветы, солнце! У той бабки целая корзина роз... - Агнес пристально взглянула на него из-под нахмуренных бровей: - Ты запомнил?

- Сомневаешься! Лично прослежу, чтобы в твоей гримерной и спальне были только желтые. Знойная "Королева" меняет привязанности. - Пит озабоченно листал газету. - Здесь была целая колонка с твоим портретом.

- Я не этого ждала, Тихоня. - Агнес вырвала и отшвырнула прочь газету. - Желтые розы должен был принести мне ты.

Питер расхохотался: - Мастерица сочинять эффектные сцены! Ты ничего от меня не ждала, дорогая, - ничего... Увы. Весьма сожалею, Агнес... - Он встал, чтобы выйти в коридор.

Дверь с грохотом распахнулась. В ней стоял Ник, слегка запыхавшийся, растрепанный. Увидев Агнес, он просиял:

- Обшарил три вагона. Думал, что потерял вас.

Агнес молча поднялась, не в силах отвести взгляд от его лица. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.

- Где ваши чемоданы? - спросил летчик.

- Я возьму только один. Пит, будь добр, достань бежевый корфр с дорожными платьями. Думаю, шуба мне не пригодится.

- Когда ты вернешься? - спросил Питер, выполнив просьбу.

- Оплати в Берлине издержки. Придумай что-нибудь для журналистов. Я позвоню.

Она ушла вслед за несущим её чемодан офицером. Питер рухнул на мягкий диван и закрыл глаза. В опустевшем купе витал одуряюще пряный запах её духов.

Позже, вспоминая эти дни, Агнес поняла, что предчувствовала события, перевернувшие её жизнь. Появился Ник - и все понеслось кувырком. Рассудочная и осторожная, она теперь плыла по течению, блаженствуя от молной беспомощности и нежелания изменить что-либо. Агнес спешила наверстывать упущенное, брала реванш за годы безостановочного марафона.

В маленьком городке на юге Италии, где они сняли уединенный деревенский домик, принадлежавший некогда рыбацкой семье, было солнечно, тепло и удивительно спокойно. Здвесь люди не оборачивались вслед актрисе и вряд ли когда-либо слышали о стране, престол которой приналлежал Николосу. Они были обычной парой заезжих путешественников - не слишком молодой и не настолько богатой, чтобы останавливаться в курортных отелях или, на худой конец, взяв напрокат автомобиль, наведываться вечерами в близлежащие ресторанчики.

Иностранцы редко покидали дом, где среди выбеленных стен гуляли вольные сквозняки, а босые ступни с наслаждением шлепали по холодным каменным плитам - ведь песок у моря чуть не плавился от жары. Крутой берег зарос колючим кустарником, а в темно-зеленом листве сада, обжигая взгляд, свесились оранжевые апельсины.

- Мы сошли с ума, - сказал через три дня Николас, глядя в потолок над кроватью, расчерченный темными деревянными балками.

- А мне больше не нужен ум, - приподнявшись на локте, Агнес заглянула в его лицо и снова почувствовала, как обрывается сердце. - Мне нужен ты.

- Я бы предпочел остаться здесь до конца своих дней. Лишь бы только не выпускать тебя из объятий.

- А престол, Николас Кораджич? Если народ вновь позовет своего государя?

- Я давно не думаю об этом, дорогая... Я - бывший король, бывший летчик, бывший отец и муж... Ведь я отрекся от семьи, Агнес. Раз я с тобой - я больше не могу оставаться с ними.

- Не беда, мальчики уже большие, они поймут. А Стефани мы выплатим щедрые отступные

Ник покачал головой: - Я беден, Агнес. Кроме дома под Версдином и преподавательского жалованья у меня ничего нет. Имущество нашего рода конфисковано после войны.

- Но у меня есть все. - Агнес, наконец, поняла, к чему стремилась все эти годы - к этой фразе. К возможности оплатить свое счастье. Ник лишь горько усмехнулся: - Ты ведь понимаешь, что такие слова должен произносить мужчина.

- Но ты талантлив, смел, молод. Ты можешь работать. А если не хочешь мы поселимся вот в таком домике на краю света. Я умею мыть полы и печь лепешки. И ещё - я буду тебе петь!

- Сейчас мне кажется, что я соблазнил пятнадцатилетнюю глупышку. - Ник задумчиво погладил её волосы. - И зачем я помчался в Сплит? Ведь знал, ведь я все уже знал!... С тех пор, как впервые увидел тебя на экране и подумал: "А это та, которую я искал всю жизнь".

- Что же теперь будет с нами? - обвив его, Агнес прижалась к смуглой, поросшей седоватыми завитками, груди.

- Больше всего на свете я боюсь потерять тебя... И себя... Я никогда не был слабым и униженным, Агнес. Я не подчинялся обстоятельствам - я побеждал их. Хотя бы тем, что сумел обеспечить семью, сев за штурвал самолета. Нет работы, унижающего кормильца.

Агнес рассмеялась: - Милый, во время подобных монологов я вижу корону на твоей голове и алую мантию. Но даже такой как сейчас - без единой нитки одежды, ты - самый могущественный, самый желанный мужчина на свете. - Я думала, что не способна любить, - сказала Агнес через некоторое время..

- Ты же не знала, что встретишь меня.

- Вероятно чувствовала. Ради этого и стала звездочкой - чтобы заметил меня и узнал.

- Звездой. Звездой всей моей жизни.

Они могли говорить только о своей любви или заниматься любовью. Они отгородились стеной от мира, боясь заглянуть за нее. Старик-итальянец, носивший по утрам корзину с провизией, ничего не понимал по-английски. Пять дней превратились в вечность, переполненную любовью - капля таких чувств, размешанная в бочке обычной жизни, могла бы сделать её вполне счастливой. А здесь - густейший концентрат, убийственный и прекрасный, как электрический разряд, сжатый в шаровой молнии...

От переполнявших её чувств Агнес часто плакала. - Я не знаю, что мне делать со всем этим. - Она приложила ладонь к груди. - Здесь настоящий пожар и потому так много слез. Но пламя не утихает.

- Не надо грустить, дорогая. И не нужно столько воды. У нас под боком море, а впереди - целая жизнь. - Ник прижал её к себе, стараясь скрыть, как тревожат его мысли о будущем.